Люди города и предместья - Людмила Улицкая

В Рим он поехал поздней осенью. Вернулся очень довольный. Ну что, я спросил, на костер не отправили?

— Нет. Наоборот. В Риме был, со старыми приятелями повидался. С поляками. Медовуху пил, краковской колбасой угощали.

— Ну и что, — я говорю, — зачем так далеко ездить, поляков и в Израиле много. Среди своих прихожан поищи!

— Оно так, да все равно приятно из старой жизни приятеля встретить.

— Даниэль, да у тебя приятелей полмира.

А он смеется:

— Ну да, полмира. Только не первая половина, а вторая.

Только много времени спустя Хильда сказала, что за приятеля он встретил.

Конец третьей части

8 июня 2006 г., Москва.

Письмо Людмилы Улицкой Елене Костюкович

Дорогая Ляля!

Отравилась какой-то глупостью. Полтора дня проболела. Прожила целый спектр эмоций: сначала недоумение — я ведь ем все подряд, и никогда со мной ничего не приключается, потом раздражение на себя — зачем это я ем все подряд, ведь томатный сок, который я автоматически тяпнула в обед, неизвестно сколько дней стоял на буфете. Точно помню, что я его покупала на прошлой неделе для «Кровавой Мери», которую любит кто-то из гостей… Потом я перестала себя ругать, потому что стало совсем уж плохо — никакой таблетки не могла выпить, потому что меня выворачивало каждые полчаса до самого дна. Можешь себе представить, что до сегодняшнего дня болит горло, бока и мышцы живота.

Потом я вспомнила всех моих друзей и родственников, кто прежде смерти долго, мучительно — и терпеливо! — болел, и в который уже раз подумала, что прошение «христианской кончины, мирной, непостыдной и безболезненной» — главнейшая из всех просьб, адресованных к Господу Богу. При этом я пила бесконечно чай с лимоном, потом воду с содой, потом просто воду, потому что уже не было сил даже включить электрический чайник. Как только я переставала пить, рвотные судороги становились совсем непереносимы. Все неприятности происходили исключительно в верхней половине организма.

Потом пришел Андрей и хотел немедленно вызвать «скорую помощь». Почему-то я точно знала, что этого делать не следует. Тогда, Ляля, мне пришло в голову вот что: поскольку к этому времени я, несомненно, выблевала весь томатный сок, я поняла, что извергаю я из себя весь тот кошмар, который я поглотила за последние месяцы чтения — мучительного чтения всех книг об уничтожении евреев во время Второй мировой войны, всех книг по средневековой истории, включая историю Крестовых походов и более раннюю — церковных Соборов, Отцов Церкви от Блаженного Августина до Иоанна Златоуста, все антисемитские опусы, написанные просвещеннейшими и святейшими мужами, я выблевывала все еврейские и нееврейские энциклопедии, которые за последние месяцы прочитала, весь еврейский вопрос, которым я отравилась сильнее, чем томатным соком.

Лялечка! Я ненавижу еврейский вопрос, я отравилась им, а никаким не томатным соком. Это самый гнусный вопрос истории нашей цивилизации. Он должен быть отменен как фиктивный, как несуществующий. Почему все гуманитарные, культурные и философские проблемы — не говоря о чисто религиозных — постоянно танцуют около евреев? Бог насмеялся над своим Избранным народом гораздо больше, чем над всеми прочими! Он ведь знал, что не может человек любить Бога больше, чем себя самого. Это удается лишь редким избранникам. Даниэль был такой. Еще несколько человек. Для этих людей не существует еврейского вопроса. Он должен быть отменен!

В половине пятого утра я перестала блевать. Часа в два я кое-как поднялась и села заканчивать книжку.

Посылаю тебе третью часть. Осталось немного.

Целую.

Люся.

1984 г., Кфар Саба.

Тереза к Валентине Фердинандовне

Милая, дорогая Валентина!

Кажется, невиданная удача! Когда мы совсем уже потеряли надежду, что Ефим сможет стать служащим священником, вдруг все изменилось как по мановению руки, и столкнул все с мертвой точки, как ни удивительно, Даниэль. Он попал в министерство по делам религий на прием к министру. Министр у них, представьте себе, женщина. Я не знаю, что послужило причиной этой встречи, и даже не знаю, вызывали его из министерства или сам он хотел попасть на этот прием, но разговор шел о существовании христианских церквей в Израиле, и министерша сказала: мы знаем, что вы любите Израиль, и нам нужна такая христианская церковь, которая не ведет тихой подрывной игры против нас. Даниэль сказал, что любит эту землю, водит по ней экскурсии и тоже помогает ее строить, хотя министр может с этим не согласиться. Дама эта довольно молодая и, как сказал Даниэль, очень проницательная, и даже остроумная. Она заметила, что христианское строительство чем дальше, тем больше напоминает Вавилонскую башню, а нам, израильтянам, хотелось бы построить свой небольшой садик в тени большой башни, но на значительном расстоянии, чтобы, обрушившись, она не накрыла наши скромные грядки своими обломками.

Даниэль сказал, что христианство строит отношения между человеком и Богом, и агрессивность современной цивилизации проявляется вне зависимости от конфессии, в то время как любой диалог человека и Бога приводит к сдерживанию агрессии и умиротворению.

Она захохотала и сказала, что как раз израильское общество представляет собой полное опровержение его точки зрения, потому что ни в одной стране мира нет такой напряженности на религиозной почве. Даниэль сказал, что ответить на это ему нечего. Тогда она спросила, не смог бы он порекомендовать священников, любящих Израиль, как сам Даниэль, или по крайней мере не питающих к нему ненависти, как большинство ей известных священников. Именно способных к умиротворению, а не к разжиганию межрелигиозных противоречий. И тогда Даниэль назвал Ефима! Я не знаю, как работает этот механизм, но через некоторое время Ефим получил приглашение посетить Русскую духовную миссию и явился в Троицкое подворье. Он полагал, что его примет архимандрит, но принял его человек, представившийся Николаем Ивановичем, и провел с ним собеседование. Николай Иванович вроде кадровика, и можно предположить, что наконец сыграло свою роль письмо от настоятеля из Вильнюса. Теперь Ефим ждет назначения на приход.

Неделю тому назад мы совершили волшебную поездку на Мертвое море и два дня провели в пансионате в одном из старейших кибуцев. У них чудесный ботанический сад, старые дома, построенные еще первыми поселенцами, и один новый гостевой корпус, где сдают комнаты приезжающим. Все очень чисто, красиво, редкие растения, даже баобаб есть. Весь кибуц расположен на горе. В одну сторону открывается вид на Мертвое море, и в хорошую погоду, когда нет дымки, видна Иордания. Зато в другую сторону видно ущелье, по дну которого весной течет река, а потом пересыхает. В этом каменистом ущелье много пещер, и нам показывали одну, в которой, по преданию, скрывался молодой Давид от преследовавшего его царя Саула.