Человек войны - Андрей Негривода

И только сейчас она поняла, что Андрей не шутит:

– Ну, спасибо и на том, папаша-благодетель!

– Какой есть. Сына я обеспечу. А ты обеспечивай себя сама – не маленькая уже. Может, и поймешь когда-нибудь, что семья строится на не крике, а на кое-чем другом. Желаю тебе удачи, счастья и прозрения.

...Теперь он каждый вечер, после возвращения с работы с нетерпением ждал, пока стрелки часов покажут «21.00», и выбегал из своей гостиницы на улицу, чтобы позвонить из телефона-автомата в Москву...

– Здравствуй, радость моя!

– Здравствуй, Андрюша! – слышал он в телефонной трубке родной голос.

– Как отработалось, Ириш? Устала?

– Как последняя собачонка! Только-только домой вошла.

– Так в Москве же уже десять вечера! А ты рассказывала, что работаешь до шести.

– Осень на носу, Андрюш – заказы пошли! Работы – куча!

Ирина работала швеей на скорняжном производстве – шила из меха какие-то отделочные ленточки и тому подобную фурнитуру для дорогих шуб.

– Ну, ты уж не уставай там сильно, пожалуйста! Ладно?

– Хорошо, Андрюш. Как получится.

– Я по тебе соскучился, солнышко мое!

– Я тоже скучаю, Андрюша. Ты как будто лучик из туч. Прихожу домой и ничего не могу делать – жду, когда ты, наконец, позвонишь. Я уже так привыкла каждый день слышать твой голос, что ничего не могу делать по дому, пока тебя не услышу! Я дура, правда?

– Ты хорошая, Ириш! Ты самая лучшая! И я тебя люблю!

– И я тебя люблю, Андрюша!

– Иди, солнышко мое, отдыхай! Я тебя целую! Сладких снов!

– Я тебе сегодня приснюсь!

– Хорошо, родная! До завтра!..

Андрей вешал трубку, и ему казалось, что вся накопившаяся за день усталость улетучивалась – он был счастлив...

Это замечал и его «хозяин», Роман, и не переставал удивляться, откуда у Андрея появилось столько энергии.

– Хорошо отдохнул на родине?

– Отлично, Ром! Просто отлично!

– Вот и здорово! У меня тут появились несколько дополнительных объектов, а машин, и особенно водителей, пока нет...

– Сколько объектов, Рома?

– Пять...

– Я их заберу, не волнуйся.

– А потянешь все? У тебя и так уже двадцать одна «точка», Андрюха, а у всех остальных не больше пятнадцати, и то стонут, что тяжело...

– Справлюсь! При условии...

– Говори!

– Что зарплату поднимешь наполовину! Сам же сказал, что и так больше других делаю!

– Зачем тебе столько денег?

– Надо, Ром! Надо! А потом! Их же никогда ни лишних, ни запасных не бывает!.. Ну, что? По рукам? Ты же на мне экономишь еще одну, а то и две зарплаты, для новых водителей!

– Ладно! По рукам!..

...Работа у Андрея спорилась.

И даже больше! Инкассируемые им «точки» начали названивать Роману с благодарностями, что, мол, теперь нет никаких задержек и они теперь могут нормально работать.

А еще...

Андрей научился набирать и отправлять в Москву SMSки, прямо во время езды, во время переездов из одного города в другой. И читать ответные сообщения от его Иришки...

...Все постепенно вошло в какую-то более или менее накатанную колею, пока не случилось то, что иногда случается в работе инкассаторов...

...Это был «короткий день» – из теперь уже двадцати шести его объектов Андрею сегодня нужно было обслужить двенадцать, а остальные завтра, в «день длинный» ...

К пяти часам вечера он уже принял под роспись на последней «точке» две сумки с наличностью, доложил по рации Роману и вышел из крохотного отделения банка, которое находилось в арабском поселении недалеко от города Тверии.

«...Ну, вот и славно, – подумал он. – Если поднажать, то к семи уже успею сдать деньжата и буду дома...»

– Тави ли кис![63]– услышал он вдруг возглас за спиной и обернулся.

В полутора метрах от него полукругом стояли трое молодых арабских парней.

«...Оп-па! Дождались „подарков“!.. Мать вашу!..»

Арабы были как-то странно возбуждены, и это было очень заметно, решительно и очень агрессивно настроены. И не просто агрессивно... Один стоял в стойке киба-дачи, второй сжимал в руке «обратным хватом» нож довольно внушительных размеров, а у третьего на согнутую в локте руку была наброшена старенькая футболочка, которая абсолютно не скрывала очертаний автоматического пистолета.

– Ще-ел-лк-к!

Громко клацнул в голове Андрея «рубильник», включающий «боевую машину Филин».

«...Эти двое сосунки еще – они не опасны! Так, „массовка“! Один в тренажерный зал на карате, скорее всего „шотокан“, побегал не больше полугода, а второй своего пистолета боится даже больше, чем меня... А вот с ножичком постарше „музчинка“ и явно намного опаснее!.. Держит как военный профи и смотрит на меня правильно, со знанием дела – не на руки-ноги, а прямо в глаза!.. Подготовочку ты, дорогой, хорошую имел – вижу! И тренировал тебя не иначе как бывший „сасовец“[64], судя по тому, как ты большой палец на „пяточку“ рукоятки положил! Вот с тебя-то и придется начинать „танец“, а то ж ты, гаденыш, вгонишь свой тесак между лопаток по самую гарду и не задумаешься! Тем более что вы, хлопчики, кажется, все под хорошим кайфом!..»

– Слиха? – ответил Андрей.

– Тави ли кис! – повторил «предводитель» и слегка повел в кулаке ножом.

– Эйзе кис? – спросил Андрей, делая «морду лопатой».

– Кис им кэсэф, ше бе яд шелха! Магэр! – рявкнул нападавший еще раз.

– Эйзе кэсэф, хаверим? Эйн ли шум давар![65]

В этот момент «предводитель», видимо, решил, что пора заканчивать разговоры и пришло время нападать.

Он сделал шаг в сторону Андрея и нанес широкий маховый удар по корпусу снизу вверх.

Классический прием нападения английских десантников в ножевом бою – Филин не ошибся. Все просто. Если такой удар боевым ножом, отточенным до состояния бритвы, достигает цели, то лезвие вспарывает не только одежду, но и живот и грудь противника по диагонали, от левого бедра к правому плечу, давая обильное кровотечение. Сам по себе он не очень-то опасен, но, как правило, вызывает болевой шок. И тут уже включается простая физиология человека – такой болевой шок сгибает раненого человека пополам, и он открывает свою спину... А нападавший. Ну, что?.. Сделав первый удал снизу, его рука, сжимающая нож таким, «обратным хватом», уже готова опуститься вниз и сделать второй, колющий «добивающий удар». И тут уже есть несколько вариаций, достаточно только немножко изменить направление движения руки – в открытую спину под лопатку, в шею, в печень или в почку. И вот этот удар уже, как правило, смертельный.