Когда пируют львы - Уилбур Смит

– Вполне, благодарю вас, мистер Кортни.

Шон пил свое виски в одиночестве, хотя в баре было полно народу. Это произошло не по его желанию, но он плыл под флагом бедствия, а потому занял изолированный причал на краю стойки, и остальные корабли избегали его. Никто не смотрел в его сторону, и разговор был тщательно рассчитан на то, чтобы исключить его участие.

Ожидая, пока истекут двадцать минут, Шон забавлялся, представляя, как поведут себя эти его друзья, если он попросит у них взаймы. Это позволяло легче переносить их пренебрежение, но он все равно его чувствовал. Снова посмотрел на часы. Двадцать минут прошли. Шон вдоль стойки направился к выходу. Джок и Тревор Хейнсы увидели, что он подходит, одновременно повернулись спиной и принялись сосредоточенно изучать содержимое полок за прилавком. Шон поравнялся с Джоком и почтительно кашлянул.

– Джок, можешь уделить мне минуту?

Джок медленно повернулся.

– А, Шон. Да, что тебе?

– Мы с Даффом завтра покидаем Рэнд. У меня есть для тебя кое-что – на память. Я знаю, Дафф тоже хочет, чтобы это у тебя было.

Джок покраснел от неловкости.

– Ничего не нужно, – сказал он и начал поворачиваться к своей выпивке.

– Пожалуйста, Джок.

– Ну ладно. – В голосе Джока звучало раздражение. – Что это?

– Вот, – ответил Шон, делая шаг вперед и вкладывая в удар всю свою тяжесть. Большой, покрасневший от виски нос Джока – цель, о которой можно только мечтать. Это был один из лучших ударов Шона – он был не в форме, но у него хватило сил великолепным сальто перебросить Джока через прилавок. Потом он взял стакан Джока и вылил на голову Тревору.

– Когда в следующий раз меня увидишь, здоровайся, – сказал он.

Он поднимался по лестнице к Градски значительно повеселевший. Его ждали.

– Ну, Макс, ваше слово. – Шон даже сумел улыбнуться.

– Мистер Градски очень щедр.

– Сколько? – оборвал его Шон.

– Мистер Градски позволит вам взять пятнадцать сотен и личные вещи. В качестве дополнительного условия вы обещаете в течение трех лет не заниматься никаким бизнесом в Витватерсранде.

– Эй, эй, не разгоняйтесь, – ответил Шон. – Две тысячи, и договорились.

– Предложение не подлежит обсуждению.

Шон видел, что больше ничего не добьется. Им ни к чему торговаться; это просто утверждение.

– Хорошо, согласен.

– Мистер Градски послал за своим адвокатом, чтобы составить договор. Не откажетесь подождать, мистер Кортни?

– Вовсе нет, Макс, вы забываете, я теперь совершенно свободен.

Шон застал Даффа там же, где оставил – в «Ксанаду», в кресле гостиной. Дафф спал с пустой бутылкой в руке.

Он залил бренди свой жилет, три пуговицы были расстегнуты. В большом кресле его тело словно съежилось; курчавые волосы свисали на лоб, смягчая осунувшееся лицо. Шон разжал его пальцы, сжимавшие горлышко, и Дафф зашевелился, что-то бормоча и поворачивая голову.

– Детское время кончилось, – сказал Шон. Он поднял Даффа и взвалил себе на плечо. Даффа обильно вырвало.

– Молодец, покажи Градски, что ты думаешь о его проклятом ковре, – подбодрил его Шон. – Давай еще, на удачу, только не надо мне на ботинки.

Дафф послушался, и Шон, усмехаясь, понес его вверх по лестнице. На верхней площадке он остановился и, по-прежнему держа Даффа на плече, попытался проанализировать свои чувства. Черт возьми, он чувствовал себя счастливым. Нелепо радоваться в разгар такой катастрофы. Все еще дивясь себе, он прошел по коридору в комнату Даффа. Опустил его на кровать, раздел и укрыл одеялом. Принес из ванной эмалированный таз для умывания и поставил рядом с кроватью.

– Тебе это может понадобиться. Спи крепко. Завтра нас ждет долгая дорога.

На верху лестницы он снова остановился и посмотрел вниз, на мраморное великолепие прихожей. Он лишается всего этого, и не с чего чувствовать себя счастливым. Шон громко рассмеялся. Может, это потому, что, стоя перед полным уничтожением, он в последнее мгновение сумел ослабить удар – избежав худшего, он превратил поражение в победу. Конечно, жалкую маленькую, но по крайней мере они не беднее, чем когда впервые явились в Рэнд. В этом причина? Шон задумался и понял, что это не вся правда. Он испытывает и чувство освобождения. Вот вторая часть. Он свободен и может отправляться своей дорогой – на север, в новые земли. Им владело будоражащее предчувствие.

– Ни одной шлюхи и ни одного брокера на пятьсот миль вокруг, – сказал он вслух и улыбнулся. Он перестал подыскивать слова для выражения своих чувств. Эмоции очень неопределенны и уклончивы – стоит загнать их в угол, как они меняют форму, и словесная сеть, которой ты собрался их накрыть, больше не подходит. Он отпустил чувства на свободу, принимая их и наслаждаясь ими. Сбежал по лестнице, вышел через кухню и двинулся на конюшню.

– Мбежане, – крикнул он, – где тебя черти носят?!

В помещении для слуг загремел опрокинутый стул, дверь распахнулась.

– Нкози, что случилось?

Голос Шона встревожил Мбежане.

– Какие у нас лучшие шесть лошадей?

Мбежане назвал их, не пытаясь скрыть любопытство.

– Они обработаны солью против нганы?

– Все обработаны, нкози.

– Хорошо, подготовь их к рассвету. Две с седлами, остальные вьючные.

Мбежане улыбался.

– Мы отправимся на охоту, нкози?

– Вполне возможно, – ответил Шон.

Сонная болезнь. Обработка солью включает обязательный укус мухи цеце. Те лошади, что выживают, приобретают иммунитет.

– Надолго ли мы уезжаем, нкози?

– Навсегда – это надолго ли? Попрощайся со своими женщинами, возьми копья и каросс, и посмотрим, куда приведет нас дорога.

Шон вернулся в спальню. На то, чтобы упаковаться, ему потребовалось полчаса. Груда ненужной одежды посреди комнаты росла, а то, что он брал с собой, составляет половину груза одной лошади. Он уложил это в две кожаные сумки.

В глубине одного из шкафов он отыскал овчинную куртку и бросил на стул вместе с кожаными брюками и фетровой шляпой с широкими полями, чтобы надеть утром. Потом спустился в кабинет и выбрал оружие. Оставляя без внимания дорогие двустволки и малораспространенные калибры, он взял пару дробовиков и четыре манлихера.

И пошел попрощаться с Канди. Она была у себя, но сразу отозвалась.

– Слышала? – спросил он ее.

– Да, весь город знает. О Шон, мне очень жаль. Заходи.

Она раскрыла перед ним дверь.

– Как Дафф?

– С ним будет все в порядке. Сейчас он пьян и спит.