Побег без права пересдачи - Наталья Мазуркевич

– Вкусно, – с удивлением проговорила Баба-яга, уничижающе взглянула на вестника и усмехнулась: – Но поскольку хлеб случайно пропал, то и доказательств нет. Да и не верится, что принцессы печь могут. А ради крестьянки… Незачем зря принца тревожить. Пусть себе у Брунгильды сидит-пережидает.

С этими словами Вита стремительно удалилась. Еще немного – и ей вслед полетел бы еще один пирог. Запасной. Не могла сказать, мол, все прекрасно, верю? Сократили бы количество актов. Меньше позориться пришлось! Так нет – играем по сценарию.

И я полезла на сцену. Выползла и плюхнулась на попу. Уставилась в зал и, горько вздохнув, посетовала:

– Ну вот что с этими недоверчивыми делать? Доказывать – себе дороже! Задарма работать? Так не по-болотному, еще и сами придерутся, – размышляла я, почесывая спутанную гриву. Затем обличающе выпалила, поражаясь собственной (в смысле – принцессиной) наглости: – Им бы только на бедных Жабках пахать!

Жабка согласно квакнула из кустиков. Да уж, еще чуть-чуть, и мы здесь первый болотный Гринпис откроем. В юридическом адресе будет значиться «Кусты у болота, третьи слева от четвертой кочки». Никто не ошибется!

Но нужно что-то решать, точнее, возвращаться к плану. А что у нас по плану? Рубашки? Нет, не годится! Нужно что-то весомей и заметнее. Какой-нибудь акт отмщения, чтобы всем сразу ясно стало: с Жабками не шутят!

Оглядев сцену в поисках ответа, я скосила глаза в сторону Альтара.

– Вот если бы у меня Кирит-трава была! – мечтательно поклянчила я.

И пусть рояль – в сказках можно. Даже положено! Иначе представление будет на три года дольше идти. Именно столько Кирит-траве расти нужно, чтобы свойства правильные приобрести.

По мановению волшебной палочки-выручалочки на краю сцены появился пучок растущей только в горах травы.

– О, случайно завалялся! – воспряла духом всеми покинутая героиня. – Сейчас я им устрою! Всем покажу!

Опускаться до членовредительства я не стала. Слегка пошкодничала: отомстила, так сказать, за минуты в кустах. С упоением засыпав травку в котел из старой столовской кастрюли, я принялась помешивать будущий краситель. Импровизированный огонь приятно лизал пальцы, но я ругалась, будто он был настоящим, и грозилась наказать за плохое поведение.

Под покровом кулисы я пробралась на царско-княжескую кухню и приступила к исполнению коварного плана, в результате которого в следующей сцене все щеголяли синими языками. Вита больше не шутила над бедным разумным животным и его человеческим заменителем.

– Вижу, скрывается в тебе дева сердитая! – не удержалась от подколки болотница. – Нет в тебе сострадания и любви к ближнему!

Еще бы! Спина затекла, голова разболелась – какое тут сострадание?! Но меня, как обычно, никто не слушал.

По спине пробежался холодок, показывая, что один слушатель у меня имеется. И пусть поговаривают злые языки, что один в поле не воин, но мы-то знаем: все от поля зависит. А на поприще лечебной магии Альтар стоил едва ли не десятерых. По моему мнению.

Жабка согласно квакнула, припомнив мне все немногочисленные (надеюсь!) грешки. Предательница! Не могла из солидарности кустистых промолчать? Хотя чего я удивляюсь? Жабка – и промолчать? Ой, не могу, смешно мне. Из вредности ткнула ее локтем. Земноводное лизнуло мне лоб.

«Квиты», – поняла я.

– Эх, непутевая ты тварюшка… – продолжала вещать советник его величества Баба-яга. – Чем же ты так колдуна-то разгневала?

Жабка недовольно квакнула из кустов, опровергая опрометчивое заявление болотницы.

– Влюбилась в абы кого! Нет чтобы в правильного парня. Доброго, честного, в карты проигрывающего! Выбрала себе шулера профессионального, он белого мага-то и надул, глупый. А маги – народ тот еще! Корыстный, злопамятный, за справедливость стоят. Вот только близорукий больно. Промазали чары, не в того попали. Бедная Жабка, непутевая. Не ты должна была лягухой стать.

Получилось! Свершилось! Улыбка моя дотянулась едва ли не до ушей! Режем сценарий, скоро все кончится! Кончатся муки, отступит радикулит, Жабка перестанет быть моим стилистом, все станут жить дружно и счастливо, пока кто-то не принесет тортик. Я с сожалением выдохнула, понимая утопичность подобных идей и реальность борьбы за вкусняшку. Вот она – цена гуманности! Тортик!

Непроизвольно облизнулась: запасной пирог все еще стоял в кустах. Жабка на него даже почти не садилась.

– И что же делать нам?

Вопрос волновал не только меня, Бабу-ягу и Альтара, которому, как и мне ранее в кустах, наскучило ожидать своего выхода, но и ту часть зрителей, что еще пыталась уследить за причинно-следственной связью полуночной женской логики, сдобренной желанием наконец-то завалиться спать.

Кусты молчали. Даже Жабка притихла, ожидая решения начальства. Лось… лось и без того грустил и сожалел. Пора было что-то делать.

– Призрака, – шепотом попросила я мага и полезла на сцену. – Это я, дух плененной царевны! Я пришел подсказать тебе ответ на твой вопрос! – Первые ряды слегли. – Найдите моего милого, притащит… приведите ко мне. Его любовь чары снимет, и будут все счастливы. Аминь!

– Аминь! – пронеслось по залу.

Да уж, шестой час постановки смотреть? Даже уважаемый ректор не удержался и прикорнул. Но нам он пока и не требовался. Мы же того – еще не женимся. Эта точка в нашем представлении значилась заключительной и бесповоротной. А то плавали! Знаем, чем кончается совместное проживание влюбленных. Посуда вдребезги, нервы в соплях, обручальное кольцо в ломбарде, а адвокаты дерутся на персидском ковре под бдительным оком своих клиентов.

Терпение зрителей подходило к концу. Все чувствовали это каждой ниточкой своих зачесавшихся носков. Необходимо было действовать – и мы действовали. Сыскные работы пали на хрупкие плечи ее высочества Брунгильды Третьей Железный каблук, тактические маневры разрабатывал Иван, на побегушках был (Трейс показал начальству кулак) бедный вестник, которого даже в титрах не упомянули. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что на титры нам не хватило: весь бюджет съели рогатые и пупырчатые. Даже Альтар на добровольных началах работал.

Эпической сцены не получилось. Бедный белый маг, которому уже была оказана честь пообщаться с принцессой Брунгильдой и ее закадровым братом, в приватной обстановке сдал все явки и пароли и полез в кусты есть пирог, чтобы компенсировать моральные страдания.

– А еще есть? – жуя, спросил бедняга оборотень.

– Нет, – с сожалением ответила я, глядя, как последний кусочек так и не надкусанного мной пирога исчезает во рту нашего белого.

– Жаль, – с грустью выдал этот изверг, облизывая пальцы, которые успели немного испачкаться в вишневом джеме.

– И мне, – без капли лукавства подтвердила я.

– Ква! – обличительно разнеслось по всей сцене.

Лось предпочел промолчать, не вдаваясь в дискуссии со своей гужевой коллегой.