Слепой в зоне - Андрей Воронин

Наконец-то стемнело. На траву выпала густая роса, и Володьку пробирал озноб, да и страх заставлял его дрожать.

«Ладно, пора! – решил он и, увидев, что часовой двинулся вдоль стены фермы, быстро пополз, извиваясь ужом, оставляя после себя на росистой траве извилистую темную полосу. Уже через десяток метров Володька промок насквозь от обильной росы. – Черт побери; когда не нужно, обязательно трава сухая, а как только надо – вымокнешь весь. Лучше бы уж пошел дождь!»

Но дождя не предвиделось. Небо было ясное, на нем уже начали проступать мириады светящихся точек. На ферме в двух окошках появился неяркий свет, но тут же погас. «Наверное, чем-то завесили окна».

Подлые комары. Они досаждали Кондакову так сильно, что даже он, привычный к укусам насекомых, неистовствовал, проклиная Господа Бога, создавшего этих тварей, сосущих кровь из всего живого. До стены фермы оставалось шагов двенадцать. Володька лежал в высокой траве, чуть приподняв голову. Он видел часовых – одного и второго, которые шли друг другу навстречу. Часовые остановились и стали раскуривать сигареты.

– На хрена мы ходим? Зачем этот маскарад? – сказал один немного осипшим голосом.

– Черт его знает! Лучше с ним не спорить, а то в самом деле, возьмет и пристрелит. Тогда не увидишь ни денежек, ни вообще ничего не увидишь…

Часовые, развернувшись, разошлись в разные стороны.

Володька решил подползти чуть ближе. Но ему не повезло: он наткнулся на сухую ветку, та попала под локоть и звонко хрустнула. Володька замер. А ветка хрустнула вторично. Володька приподнялся на четвереньки. И тут прогремела автоматная очередь. Пули засвистели над Кондаковым, он не стал дожидаться, пока одна из них ударит в голову или грудь, припал к земле и вначале на четвереньках, а затем пригнувшись, петляя, побежал к кустам. Под его ногами шуршало, хрустело, он слышал грохот выстрелов, свист пуль. Володька бежал так быстро, как, наверное, не бегал никогда.

А вдогонку неслись крики:

– За ним! Взять! Догнать!

Из фермы выскочили вооруженные люди и погнались за Володькой. Он это прекрасно разглядел в еще негустой темноте. И единственной его надеждой оставалось болото. Вот уж и зачавкало под ногами, вот уж и земля начала покачиваться. Только бы не провалиться в трясину, успеть вбежать в кустарник! А пули по-прежнему свистели прямо над головой.

И вдруг что-то обожгло Володькину руку. Он завертелся на месте, вскрикнул, упал на четвереньки, по инерции вскочил и пробежал еще шагов десять-пятнадцать.

Весь правый рукав оказался липким и мокрым. «Да меня ранили! Наверное, убили!»

– подумал Володька, пытаясь зажать левой ладонью рану. Минут через десять ой уже брел по пояс в воде, не разбирая направления. Какой-то инстинкт вел его, не давая провалиться в трясину. А может быть, это был не инстинкт, может быть, судьбе было угодно, чтобы Володька Кондаков остался жив.

Трое преследователей с автоматами добежали до болота, но дальше идти не решились.

– Кто это был?

– Да человек, я видел. Вот, смотри, кровь!

Тот, чей голос показался Володьке осипшим, посветил фонариком на траву, а второй прикоснулся к траве, и на ладони осталась кровь.

– Да, наверное, мы его зацепили. Сдохнет сейчас в болоте.

– Да и хрен с ним! Интересно, кто это?

Когда автоматчики вернулись к ферме, полковник Сазонов расхаживал вдоль стены, сжимая в руке пистолет.

– Ну?! – он грозно взглянул на своих подчиненных.

– Черт его знает! Вроде бы мы его зацепили. Сейчас, наверное, подыхает в болоте.

– Почему не заминировали болото?

– Так кто знал, что через него можно пробраться? Оно же непроходимое! Мы сунулись, там трясина. Да и вы не приказывали…

– А как он прошел?

– А черт его знает! Может, перелетел.

– Я тебе сейчас перелечу! – полковник поднял пистолет. – Заминировать! Все заминировать!

– Так сейчас же ночь, темно…

– Молчать! – прикрикнул полковник. – Беритесь за дело и заминируйте так, чтобы даже мышь проскочить не смогла. Натяните проволоку-установите растяжки с гранатами, расставьте мины, чтобы все было как на показательных учениях.

– Есть! – угрюмо ответили подчиненные полковника Сазонова и направились на ферму, где хранились ящики с минами и прочими боеприпасами.

Пока подчиненные занимались делом, Сазонов наконец-то сумел связаться с Шанкуровым. Разговор вышел недолгим. Банкир сообщил точное время, плюс-минус полчаса, когда на ферму прибудет вертолет, чтобы забрать фугас. Сазонов насторожился, когда Аркадий Геннадьевич сказал, что сам он не прилетит, но банкир клятвенно пообещал, что с полковником рассчитается его человек. После короткого спора полковнику удалось повысить свой гонорар ровно на половину.

– Ну смотри, – сказал Сазонов, – пока не получу деньги на руки, твои люди к товару не притронутся, и запомни, у меня тут дюжина мужиков под ружьем, захочешь обмануть – всех твоих перестреляю, а потом и до тебя доберусь.

Через пару часов минирование территории было закончено полностью. Особое внимание уделили единственной дороге, ведущей к ферме. Полковник Сазонов тщательно нанес расположение новых мин на карту.

– Ну что, Вася, – обратился он к Магометову, – теперь ни одна сволочь не проскочит?

– Нет, не проскочит. А если кто и сунется – взлетит на воздух, клочков не соберешь. Столько мин понатыкали – все, что были, использовали.

– Это ничего, – сказал полковник Сазонов, сворачивая карту и пряча ее в планшетку. – Теперь уже можно быть спокойным, если кто и сунется, то только ангелы.

– Какие ангелы? Нет здесь никаких ангелов, – широко заулыбался не посвященный в планы с вертолетом Василий.

– Ладно, иди. Хотя, погоди, занеси киношникам, этим сумасшедшим, воды.

Да… и пожрать чего-нибудь.

– А чего им дать?

– Брось им пару банок тушенки, буханку хлеба и флягу воды. Да смотри, никому в голову не угоди.

– А может, поморим голодом? – опять заулыбался Магометов.

– Не рассуждай, иди выполняй приказ. Да пошевеливайся! полковник нетерпеливо посмотрел на Васю и подумал: «Вообще-то, от киношников стоило бы избавиться», – но не стал говорить этого Магометову, зная, что подчиненные скоры на расправу.

– Полковник… – задержался в дверях Магометов, – мужикам девка понравилась, хотят вытащить ее из ямы и трахнуть.

– Пусть только кто попробует! – разъярился Сазонов. – Я его самого трахну!

Ствол в задницу засуну и весь рожок выпущу.

– Хорошо, хорошо, передам.

Магометов и сам был не прочь заняться Ханной Гельмгольц, но, видя, как рассвирепел командир, поспешил отказаться от всяких физиологических фантазий.