Тайный заговор - Филипп Ванденберг
Шрифт:
Интервал:
Государственный секретарь Ватикана подошел к Фазолино вплотную и зловещим шепотом спросил:
— И что же твой верный слуга сделал с кассетами?
— Он завещал их своему племяннику. А тот их продал.
— Кому?
— Человеку, который часто работал на меня. Вальтер Кайзерлинг, фоторепортер из Гаеты. Но тот, по его словам, подарил их, поскольку не нашел им применения.
— Вот как. Значит, подарил.
Фазолино смущенно уставился в пол.
— Я не решаюсь сказать кому.
Кардинал схватил Фазолино за подбородок и, не отводя взгляда, спросил:
— Кому?
— Этот человек нам хорошо знаком. Его фамилия Бродка.
Смоленски оттолкнул Фазолино с такой силой, что тот не удержался на ногах и упал. Но кардинал не успокоился, он вцепился в Альберто двумя руками, поднял его и железной хваткой прижал к стене, на которой мерцали экраны.
Краем глаза Фазолино заметил на одном из этих мониторов одетого в белое мужчину, неподвижно сидевшего в кресле. Картинка шла с потолка и, судя по всему, снималась тайком, как и большинство других изображений на мониторах. Но в данный момент его это мало интересовало. Он боялся жестокости Смоленски и его непредсказуемых поступков.
Фазолино очень удивился, когда кардинал внезапно отпустил его, пригладил свои редкие, крашенные в черный цвет волосы и снова вернулся за письменный стол, за которым сидел до этого. Вынув из ящичка с сигарами одну из самых дешевых, которые он курил по причине бережливости, кардинал подпалил ее при помощи спички и несколько раз по привычке подул на тлеющий край. Затем затянулся и с силой выпустил дым в потолок.
— Фазолино, — произнес он, не удостоив посетителя даже взглядом, — ты — идиот. Такое могло произойти только с законченным недоумком.
Фазолино стоял по другую сторону стола в позе кающегося грешника, который надеялся на отпущение грехов. Прошло несколько томительных минут молчания, дым неприятно бил ему в нос, и после довольно продолжительной паузы он наконец решился задать вопрос:
— Ваше преосвященство, что же мне теперь делать?
Тут государственный секретарь склонился к посетителю и своим знаменитым страшным шепотом сказал:
— Скажу тебе только одно, Фазолино. Верни кассеты, иначе…
Больше Смоленски ничего не сказал, но Фазолино хорошо понимал, что означают эти слова.
Утром разразилась гроза, и теперь над Римом висели черные тучи, сквозь которые время от времени пробивалось солнце — явление, придававшее городу очарование, ибо оно было подобно искусному театральному освещению. Древние руины, на которые наталкиваешься здесь на каждом шагу, сверкали в солнечных лучах подобно бутафории на гигантской сцене.
Бродка и Жюльетт укрылись от ливня у себя в пансионате, где их удивил портье, вручив пакет большого формата и пояснив, что его доставил какой-то таксист около часа назад.
На серой оберточной бумаге было написано черным фломастером: «Синьоре Жюльетт Коллин, проживающей в данное время в „Альберго Ватерлоо“». Последние слова были подчеркнуты дважды.
Ни Бродка, ни Жюльетт не догадывались, кто мог быть отправителем посылки, не говоря уже о том, что в ней могло находиться. Посылка размером шестьдесят на восемьдесят сантиметров была на удивление легкой. По крайней мере, подозрения, что там есть что-то опасное, не возникало. Тем не менее они отнесли ее к себе в номер со всеми предосторожностями.
Липкую ленту Бродка разрезал ножом. Развернув бумагу, он увидел толстый картон. Когда Бродка поднял его, Жюльетт невольно вскрикнула.
В посылке были украденные из ее галереи графические работы.
Оригиналы!
— Ты уверена? — спросил Бродка, растерявшись.
— Совершенно уверена! — взволнованно воскликнула Жюльетт.
— И что же это значит?
Жюльетт проверила бумагу большим и указательным пальцами, одну за другой поднесла картины к свету и, покачав головой, ответила:
— Хотела бы я знать…
— Здесь что-то не так, — сказал Бродка, оправившись от первого шока.
Жюльетт пристально разглядывала графические работы, но не обнаружила даже малейших следов повреждения.
— Странная история. Можно подумать, что кто-то хочет заключить с нами сделку.
Бродка ненадолго задумался.
— Конечно! — воскликнул он. — Фазолино предлагает нам сделку! Так сказать, обмен. Графические работы в обмен на кассеты.
— Но это наводит на мысль, что кассеты стоят для Фазолино по меньшей мере полмиллиона марок.
Бродка присвистнул. Затем покачал головой.
— Картины он вернул уж точно не потому, что раскаялся в своем поступке.
Жюльетт аккуратно сложила картины и хотела упаковать их в ту же бумагу, в которую они были завернуты, но вдруг заметила конверт. Внутри конверта она нашла два билета на самолет: Рим — Мюнхен, «Алиталия», рейс АЦ 434, вылет из Фиумицино в 17:30 17 марта.
— Но это же сегодня! — Бродка взял билеты у Жюльетт и стал рассматривать их с такой тщательностью, словно они могли оказаться подделкой.
— Вот как. Они хотят от нас избавиться, причем немедленно.
— И что нам делать?
— Думать, — сухо произнес Бродка, присел на краешек кровати и уронил голову на руки. Жюльетт беспомощно смотрела на него.
Наконец она сказала:
— Если я приду в Мюнхене к прокурору и скажу, что оригиналы работ нашлись и что некий таксист привез их в наш пансионат, мне никто не поверит. Меня только по-настоящему заподозрят.
Бродка рассмеялся, и в его смехе слышалась беспомощность.
— Ты совершенно права, любимая. Кроме того, я вполне допускаю, что за этим якобы жестом великодушия кроется какая-то дьявольская хитрость.
— Но картины настоящие. Это действительно оригиналы.
— Все может быть, — ответил Бродка. — Вопрос только в том, какую цель преследуют Фазолино и его люди, возвращая их тебе…
— Даже не представляю. Но если уж они прилагают обратные билеты, то это значит, что они хотят избавиться от нас.
— Именно это меня и смущает. Очевидно, решение проблемы ближе, чем мы полагаем.
Жюльетт швырнула билеты на стол.
— Все это можно рассматривать как угрозу: «Вот, мол, ваши украденные картины. Теперь нет никакой надобности копаться в наших делах и что-то вынюхивать. Убирайтесь вон».
— Хм… — Бродка поднял глаза на Жюльетт. — По-моему, ты забываешь, зачем здесь я.
В тот же миг раздался телефонный звонок. Жюльетт сняла трубку. На другом конце провода послышался чужой голос.
— Вы получили картины? — спросил мужчина на ломаном немецком языке с сильным итальянским акцентом.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!