Дай мне шанс. История мальчика из дома ребенка - Алан Филпс

насколько Ольга помнит, мама куда-то ушла из дома, а отец отправился ее искать. Дверь за собой он запер. День прошел, стемнело, а Ольга с Ваней все так и сидели одни. Потом она встала к окошку и стала звать соседей, потому что сильно проголодалась. Одна соседка сумела через окно пролезть в квартиру и освободила девочку. Лишь через несколько часов спасительница догадалась спросить о Ване. Ольга сказала, что с ним все в порядке — она засовывала ему в рот хлебные крошки, чтобы он не плакал. А теперь он лежит на полу. Пришлось соседке спасать и его тоже.

На другой день приехали милиционеры и забрали детей. Тогда Ольга в последний раз видела своего брата. Ей было пять лет, а ему один годик. Из-за разницы в возрасте их разделили: Ольгу отправили в детский дом, а Ваню — в дом ребенка.

Однажды у них в детском доме появилась супружеская пара. Они взяли Ольгу с собой и повезли к себе на дачу. Обещали, что скоро опять приедут, и попросили нарисовать им картинку: бело-розовую церковь, что находилась рядом с детским домом. Церковь Ольга нарисовала, но те люди — теперь она понимает, что они раздумывали, не удочерить ли ее, — так больше и не приехали. “Видно, все еще едут, — усмехнулась Ольга.

Когда ей исполнилось шесть лет, она предстала перед медико-психиатрической комиссией, которая должна была решить, годится ли она для обучения в обычной школе. На одной из картинок было дерево. Решив произвести на комиссию впечатление, она сказала, что это “кленовый дуб”. Тест Ольга провалила и была отправлена в детский дом для умственно отсталых детей, где смогла получить лишь самое примитивное образование.

Зато потом ей удалось совершить настоящий прорыв. Она не только старательно училась сама, но и помогала учительнице заниматься с другими детьми. Руководству детдома стало очевидно, что никаким слабоумием Ольга не страдает. Так, благодаря своему упорству, без всякой поддержки извне, девочка добилась перевода в детский дом № 15, где смогла закончить нормальную школу.

Ровно через год после ее перевода случилось еще одно невероятное событие. На базе детского дома создали цирковое училище под руководством директора Московского государственного цирка, знаменитого клоуна и киноактера Юрия Никулина. Все дети прошли довольно жесткий отбор, и Ольгу зачислили в группу акробатов. Она училась стоять на руках и выполнять сложные акробатические трюки. Во время представления, стоя на руках на двух подставках из сложенных вместе кирпичей и отбрасывая их один за другим, Ольга потеряла равновесие и упала. Очнулась она в больнице после тяжелой операции. На этом ее карьера акробатки завершилась. Тогда ей только-только исполнилось тринадцать лет.

Если бы Ольга не упала, ей была бы прямая дорога в Московское училище циркового искусства, и ома объездила бы весь мир! Потом ей предлагали поступить в школу сомелье, но Ольга отказалась. Кстати, и она, и ее муж — убежденные трезвенники.

Но что же стало с их матерью? В 1997 году — Ольге тогда исполнилось двенадцать лет, а Ваня вернулся в дом ребенка № 10, где медленно приходил в себя после психушки, — она сильно заскучала по матери, которую не видела шесть лет. Она написала письмо и отправила его по старому адресу. “Где ты? Почему не навещаешь меня? Я очень тебя люблю”.

Наташа больше не жила в своей квартире, которую сдавала каким-то сомнительным личностям. Время от времени она туда заглядывала — проверить, как и что. В один из таких приездов она и обнаружила в ящике письмо от Ольги. В ближайшую же субботу Наташа поехала к дочери и после этого регулярно навещала ее, иногда вместе со своим новым партнером, мужчиной старше ее, который любил Наташу давно, с той поры, когда она была семнадцатилетней девчонкой. Наташа представила его дочери как дядю Володю.

Благодаря ему Наташа бросила пить, и они строили планы, как заберут Ольгу домой. К началу октября следующего года — Ваня как раз был включен в патронатную программу — все формальности были улажены. Десятого октября, в субботу, Наташа должна была приехать за дочерью. Накануне Ольга сильно нервничала и позвонила матери: убедиться, что та ничего не забыла. “Ну что ты? — ответила Наташа. — Как я могу забыть? Я уж и на рынок сходила, купила тебе кое-что из одежды. Не разгуливать же тебе в сиротских шмотках!”

На следующий день Ольга, взяв лишь любимую ручку и несколько учебников, сидела и ждала свою мать. Шел час за часом. Тогда она позвонила домой. Ей ответил мужской голос — незнакомый, не дядин-Володин.

— Можно маму?

— У тебя больше нет мамы, — ответил мужчина.

Мы потрясенно молчали. Но Ольга держала себя в руках.

Отпив чаю, она рассказала, что накануне мама почувствовала себя плохо. “Скорая помощь” добиралась слишком долго, и Наташа умерла в больнице.

Ольга покинула детский дом, когда ей исполнилось восемнадцать лет. В это же время освободили из тюрьмы Дениса. После смерти бабушки, которую он потерял в семь лет, он отбился от рук и превратился в трудного подростка. Сначала крал хлеб, потом его поймали, когда он пытался угнать машину. В двенадцать лет его на четыре года отправили в колонию для малолетних правонарушителей. Опыт, полученный в общении с более старшими преступниками, не пошел ему на пользу.

Итак, Ольга и ее беспокойный братец поселились вместе в том самом доме, что мы видели за стеной. Ольга старалась наладить отношения с братом, но с ним было трудно. А уж когда к нему нагрянули дружки по камере, она поняла, что вместе им не ужиться. К счастью, у нее уже был Фарид, который работал на стройке бригадиром. Потом дом начали расселять, и Ольга получила однокомнатную квартиру в Москве, в которой теперь и живет с Фаридом.

Сэра показала последние фотографии Джона — школьные и скаутские. Ольга просияла, увидев брата на первом снимке, и долго сидела, не сводя с фотографии глаз.

— Вылитый американец! — ахала она. — Прямо Арнольд Шварценеггер!

— Боже упаси! — испугалась Вика. — Нет, он будет учиться и получит настоящую профессию!

— У него мамины кудряшки, — произнесла Ольга, разглядывая более ранние фотографии. И вспомнила, что как-то раз пожаловалась маме: мол, лучше бы ей достались от нее кудри, а не торчащие уши, которые ни под какой прической не