Немецкая трагедия, 1914–1945. История одного неудавшегося национализма - Вадим Глушаков

сколотить у Нарвика группировку в 25 тысяч бойцов с артиллерией и бронетехникой. У немцев в городе оказалось чуть больше 5 тысяч человек со стрелковым вооружением. Это вооружение никуда не годилось, потому как свыше 3 тысяч солдат были матросами с потопленных эсминцев, которых вооружили старыми винтовками норвежской армии, захваченными в городском арсенале. Окруженные в Нарвике немцы ввиду такого огромного численного превосходства противника, вероятно, сразу бы сдались, если бы не их командир – генерал Дитль, отпетый нацист, заставивший вчерашних матросов воевать до последнего норвежского патрона. У Эдуарда Дитля партбилет был под номером 122. После окончания Норвежской кампании геббельсовская пропаганда сделала из него первого национального военного героя. Позднее о нем писали – «наш Снежный Герой». Фельдмаршала Роммеля называли «наш Солнечный Герой».

Хотя главной целью союзников являлась Северная Норвегия, в начале кампании они все же попытались удержать за собой и центральную часть страны. Двенадцатого апреля у города Тронхейм высадился первый британский десант. Однако война в Центральной Норвегии оказалась странной, в некотором роде похожей на ту «Странную войну», которая шла на Западном фронте с осени 1939 года. Нет, войска союзников в этот раз вели боевые действия против вермахта и никто грибы на позициях не собирал, здесь стреляли, причем сильно. Вопрос заключался в другом. Союзники высадили в Центральной Норвегии лишь несколько тысяч человек без какого-либо тяжелого вооружения и поддержки авиации. И если на севере, у Нарвика, они постоянно наращивали свои силы, намереваясь закрепиться там надолго, то в Центральной Норвегии ничего подобного не происходило. Высадка британского десанта у Тронхейма была операцией скорее пропагандистской, нежели военной. Лондону требовалось показать норвежскому народу и всему миру, что они готовы, наконец, защищать свободу и демократию с оружием в руках. Требовалось поддержать норвежские настроения, ведь страна поднялась на борьбу с нацистами, потому что была уверена – Британия придет на помощь. Части норвежской армии не сложили оружие, как датские войска, а оказывали ожесточенное сопротивление вермахту по всей стране. Люди ждали британской помощи, и бросить их было совершенно невозможно, ведь за происходящим наблюдал весь мир. К тому же британскому командованию требовалось задержать продвижение основных сил вермахта по суше на север (по морю немцы передвигаться уже не могли), пока там не будет создана достаточно мощная группировка союзных войск. В этом смысле военная кампания в Центральной Норвегии оказалась успешной – немцев задержали на две недели. С военной точки зрения высаживать большое количество войск в Центральной Норвегии и разворачивать там крупномасштабные боевые действия было неправильно. Немецкая авиация легко доставала высадившиеся войска союзников с аэродромов на юге Норвегии. У английских войск абсолютно не имелось прикрытия с воздуха, у них не было никаких средств ПВО, и они оказались легкой добычей люфтваффе. Битва в Центральной Норвегии стала сражением британского флота против люфтваффе, выиграть которое англичане не могли, а потому, оказав символическое сопротивление, через две недели они эвакуировали своих солдат. Норвежская армия прикрыла отход англичан, после чего разошлась по домам.

К началу мая 1940 года военно-экономическое положение Третьего рейха стало критическим. Страна находилась в торговой блокаде, экономика начинала задыхаться от нехватки стратегического сырья. После поражения на севере Норвегии над Третьим рейхом нависла угроза остаться без стали. Заключенный весной 1939 года договор о союзе и дружбе между Италией и Германией специалисты из министерства доктора Геббельса тогда назвали «Стальным пактом». Такое громкое название звучало теперь как насмешка – в «Стальном пакте» больше не осталось стали. Имевшихся в Германии запасов железной руды хватило бы от силы до конца 1940 года. Из чего затем немецкая промышленность собиралась делать танки, пушки, снаряды и патроны, было непонятно. Чтобы осознать масштаб надвигавшейся на Германию угрозы, стоит упомянуть одну важную историческую аналогию, имевшую место годом позднее. Летом 1941 года правительство США ввело нефтяной бойкот против Японии (Америка была основным поставщиком черного золота в Страну восходящего солнца). Запасов нефти у Токио оставалось меньше чем на год, и Япония начала войну против США, чтобы захватить нефть в Индонезии. В начале мая 1940 года над Германией нависла еще одна серьезная опасность, грозившая нацистам окончательной катастрофой. Этой опасностью был главный британский ястреб Уинстон Черчилль.

Британские историки лучшие в мире, это бесспорно. Однако им приходится обслуживать интересы правящего класса своей страны и «отбеливать» часто неблаговидную, во многом колониальную, крайне сложную историю некогда великой Британской империи. В результате страдает научная объективность, или, проще говоря, искажается историческая правда. Уинстон Черчилль в британской истории по сей день сохраняет статус, который в советской истории имелся у Владимира Ильича Ленина. Тысячи книг, сотни фильмов, памятники – о нем или хорошо, или никак. Святой был во всех отношениях человек, лидер свободного мира, спасший планету от нацизма. Если же объективно смотреть на деятельность Черчилля, не прибегая к помощи британских историков, то лучшим ее описанием, вероятно, станет словосочетание «тотальный реализм». Если Чемберлен ради интересов Великобритании, по правилам «реальной политики», сдал Гитлеру Чехословакию и Польшу, то Черчилль в рамках той же «реальной политики» сдал Гитлеру Норвегию… и всю остальную Европу. Уинстона Черчилля ввели в состав британского правительства сразу после начала Второй мировой войны, в сентябре 1939 года, поставив де-факто во главе вооруженных сил страны, иными словами, сделав вторым человеком в государстве. Нет никаких сомнений в том, что британские правящие круги уже в тот момент серьезно думали о смене премьер-министра. Невилл Чемберлен, олицетворявший собой провалившуюся «политику умиротворения», был сделан из совершенно непригодного для войны с нацистами теста. Слова Гитлера лучшее тому подтверждение: «Я их видел в Мюнхене, эти люди – мелкие черви». Адольф Гитлер совершенно не боялся ни Чемберлена, ни кого-либо из постоянно менявшегося французского руководства, он даже не очень опасался президента США Рузвельта, полагая, что Америка никогда не ввяжется в войну из-за сильных изоляционистских настроений в стране. Единственный человек, которого Адольф Гитлер опасался весной 1940 года, был Уинстон Черчилль, о чем британские правящие круги знали. Это было просто вопросом недолгого времени, прежде чем в Лондоне произошла бы смена премьер-министра. Для нацистской Германии это стало бы настоящей катастрофой.

Седьмого мая 1940 года в британском парламенте начались жаркие споры, вошедшие в историю под названием «Норвежские дебаты». Их считают самыми знаменитыми в истории XX века. Три дня ведущие политики страны без устали дискутировали о дальнейшем ведении войны против нацистов, недовольные тем, как она шла до этого. За несколько дней до начала дебатов британские войска оставили Центральную Норвегию, что считалось поражением. Теперь парламентарии требовали сменить правительство, виновное