Ад ближе, чем думают - Александр Домовец

Но что это?

Даже в слабом свете фонариков я вдруг увидел, как с моими товарищами что-то происходит.

Схватился за голову Телепин. Айрин закрыла глаза и привалилась к плечу Ходько. Грузно осел на пол Вильямс. Прижимая одной рукой к груди мешочек с артефактами, Баррет вцепился другой в зашатавшегося Энтони. Мисс Редл опустилась на колени и с перекошенным лицом, словно задыхаясь, рванула воротник свитера. А меня накрыл приступ дурноты. Перед глазами поплыло, голова закружилась с такой силой, что я перестал сознавать, где и зачем нахожусь. И вообще перестал что-либо сознавать. Последнее, что запомнилось перед потерей сознания – странное чувство, будто невидимая рука бережно подхватывает и уносит в безымянную даль, где должно произойти что-то очень и очень важное…

Вадим Телепин

Отключился я, как и все остальные, в могильной камере гробницы. А, разлепивши веки, увидел, что нахожусь совсем в другом месте.

Я лежал на каменном полу, и было мне жёстко и холодно. Повернув тяжёлую голову, я увидел, что неподалёку от меня точно так же в разнообразных позах лежат ещё не очнувшиеся сотоварищи. Казалось, их сморил сон. Кое-как встав на подгибающиеся ноги, я наклонился к Ходько и сильно встряхнул за плечо.

– Вставай, полковник! – негромко приказал я.

Володя словно ждал команды. Он тут же открыл глаза и, приподнявшись на локте, огляделся. Вид у него при этом был настолько ошалелый, что в другое время и в другом месте я бы не упустил случая поиздеваться.

– Мы вообще где? – сдавленно спросил он.

– А хрен его знает… Похоже на храм.

Да, мне показалось, что очутились мы в каком-то храме. Повсюду горели свечи – бесчисленное множество свечей. В настенных подсвечниках, в напольных подставках-шандалах… Их жёлтое, почти солнечное сияние было настолько сильным, что я невольно прищурился. Слишком велик оказался контраст между тьмой гробницы и ярким восковым пламенем.

По давней привычке, сформированной ещё со времён оперативного спецкурса в академии, я машинально фиксировал окружающие детали. Помещение прямоугольное, примерно тридцать на двадцать метров и высотой метров семь-восемь, не меньше. Стены без единого окна, сверху донизу обшиты тёмным (или потемневшим от времени) деревом. Пол ничем не покрыт, зато испещрён резьбой в виде непонятных знаков и символов явно эзотерического свойства. Тема не моя, и опознать я смог только пятиконечные звёзды-пентакли – они, вроде бы, считаются оберегом от нечисти. Крупные такие пентакли, на одном из которых я и лежал, прежде чем очнулся. Жёсткий, зараза…

Храм был пуст. Лишь к дальней стене примыкало нечто вроде алтаря, на котором возвышался небольшой предмет, накрытый золотистой парчой. А посередине зала, на низком подиуме, стояло простое деревянное кресло. В нём сидел человек с посохом в правой руке, одетый в свободную светлую хламиду, подпоясанную широким кожаным ремнём с металлической пряжкой. С непокрытой головы на широкие сгорбленные плечи ниспадали снежные волосы, перехваченные золотым обручем с крупным изумрудом посередине. Густым седым бровям и окладистой бороде с усами позавидовал бы и Дед Мороз. Крупные черты морщинистого лица выражали патриархальное величие и спокойствие. Живые тёмные глаза доброжелательно следили, как мы приходим в себя, поднимаемся на ноги, ошеломлённо оглядываемся.

– Приветствую вас, гости! – наконец произнёс он. Голос был низкий и немного надтреснутый.

Энтони сделал шаг вперёд.

– Старец!.. – невольно воскликнул он, оглядываясь на нас.

– Он самый, мальчик, он самый. Вот мы и встретились…

– Но постойте! – почти выкрикнул побледневший Вильямс. – Это что же?.. Я узнал вас! Это ведь вы тогда, лет тридцать назад, встретили поздним вечером в поле у Вест-Кеннета трёх мальчишек? И каждому по очереди возложили руку на голову?

– Я это был, кто же ещё, – подтвердил старец с мягкой улыбкой. – Я тоже тебя помню, сынок. И очень рад, что однажды, спустя столько лет, наша встреча тебе помогла.

– Да, вчера… – начал было Вильямс, но не закончил – от волнения перехватило горло.

Буранов поднял руку.

– Прошу извинить, – сдержанно сказал он. – Прежде чем приступить к общению, надо бы познакомиться. Мне почему-то кажется, что вы нас всех заочно уже знаете. Но, простите, вы-то кто? И как обращаться?

Огладив бороду, старец окинул нас пристальным взглядом.

– С вами я действительно познакомился, – сказал он. – Для того и задержал в гробнице… вы уж не обижайтесь… чтобы заглянуть в каждого. И только потом перенёс к себе.

– Нечто в этом роде я и предполагал, – произнёс Буранов с ноткой нетерпения в голосе. – Иначе трудно объяснить неожиданное сидение в могильной камере… Но вы не сказали, с кем имеем честь.

Вздохнув, старец выдержал паузу.

– Моё имя Мерлин, – наконец сказал он.

Джозеф Баррет

Пролети над головой дракон, я бы сейчас его не заметил, – слишком велико было потрясение. Смысл сказанного дошёл не сразу, а дойдя, буквально взорвал сознание. Этого не может быть, потому что… да потому что! Даже здесь, в Эйвбери, где может быть решительно всё. Сказки и мифы древней Британии, том первый… Что значит Мерлин?..

– Тот самый? – выдавил я, закашлявшись. Глупейший вопрос! Как будто в исторических анналах существовало два Мерлина…

– Тот самый, – спокойно подтвердил старец.

– Маг, чародей, наставник короля Артура и рыцарей Круглого стола? – шёпотом уточнила мисс Мэддокс. По-моему, она находилась на грани обморока.

– Всё так. Маг… ну и всё остальное. Да вы садитесь, что стоять-то…

По взмаху руки старца возле каждого из нас появилось по табуретке.

– Бред какой-то… – пробормотал Ходько, машинально усаживаясь.

Прозвучало не слишком-то вежливо, но я его понимал: прощальная реплика гибнущего здравого смысла. В то же время вся ситуация указывала, что ни бредом, ни мистификацией здесь не пахнет. Наоборот, в каком-то смысле появление Мерлина логически вытекало из атмосферы загадок и тайн, окутавших Эйвбери. Первый шок схлынул, я был готов махнуть рукой и поверить в реальность происходящего. Очевидно, проклятая деревушка привила иммунитет ко всему сверхъестественному. Там, где люди превращаются в чудовищ и бродят ожившие трупы, возможно всё – вплоть до проведения выездного Страшного суда в холле «Красного Льва». И всё же одно обстоятельство меня, как биолога, мягко говоря, смущало.

– Простите, если мой вопрос покажется бестактным, но… сколько же вам лет? – спросил я.

– Вполне законный вопрос, – буднично возразил старец. – Почти тысяча шестьсот.

И вновь мне показалось, что схожу с ума.

– Но так не бывает! – вырвалось у меня. – Никакой чародей столько не проживёт. Маг или не маг… вы прежде всего живое существо. А никакое живое существо полторы тысячи лет прожить не может, это противоречит всем биологическим законам!