1661 - Дени Лепе

Д'Артаньян, еще не успевший оправиться от недуга, приковавшего его на пять дней к постели, безоговорочно выполнил предписание и на следующее утро спозаранку дожидался того, кого ему было приказано арестовать прямо у ворот замка. Вспомнились ему и другие слова короля:

«А теперь поклянитесь, что никому не скажете ни слова, до того как исполните свой долг! Мне даже пришлось запереть на двое суток переписчика, готовившего соответствующий указ, и потому планы могут нарушиться либо только из-за вас, либо только из-за меня! Ступайте же, сударь. От вашей завтрашней сноровки зависит будущее королевства».

* * *

Единственное, чего пока недоставало д'Артаньяну, — последнего королевского подтверждения, которое, по завершении заседания совета министров, должен был передать Летелье. Он уже несколько минут беседовал под деревьями с кем-то из министров, и гасконец не посмел его беспокоить, решив, что дело, возможно, приняло другой оборот. Понимая, однако, что суперинтенданту предстоит незамедлительно ехать, д'Артаньян рискнул поторопить события.

— Сударь, — сказал он, прерывая беседу министров, — остается ли в силе указ, данный мне вчера королем?

— Безусловно, господин капитан! — сухо ответил Летелье.

Носилки суперинтенданта тем временем куда-то исчезли.

Д'Артаньян кинулся к воротам замка, где мушкетеры из охраны доложили ему, что Фуке только что смешался в уличной суматохе с толпой жителей Нанта. Не зная, что предпринять, капитан мушкетеров бросился к королю, и тот принял его без промедления.

— Сир, он скрылся!

— Быть того не может, — проговорил король, побледнев от гнева. — Его нужно найти! Возьмите пятнадцать человек и разыщите его. Если понадобится, переверните вверх дном весь город!

Без лишних слов капитан мушкетеров пустился на поиски суперинтенданта, который спокойно отправился завтракать к себе домой, на улицу От-дю-Шато, Его, однако, задержала толчея на узких улочках старого города. Фуке спокойно дышал свежим, сухим сентябрьским воздухом и ни о чем не подозревал. Отряд во главе с д'Артаньяном настиг экипаж министра на площади Сен-Пьер, неподалеку от собора. Не понимая, отчего носильщики вдруг остановились, Фуке выглянул из-за занавески и узнал капитана мушкетеров.

— Что происходит, господин д'Артаньян?

— Мне надо вам кое-что сказать, монсеньор, — сдержанно и не очень уверенно проговорил гасконец.

— Это никак не может подождать?

— Боюсь, что нет, монсеньор!

Фуке сошел с носилок и приветствовал мушкетера. Из-за слепящих лучей солнца, пробившихся сквозь тучи, суперинтенданту пришлось прищуриться, чтобы лучше видеть д'Артаньяна, который успел спешиться и теперь стоял перед ним.

— Монсеньор! Именем короля вы арестованы!

Министр не сумел скрыть удивления.

— Господин д'Артаньян, вы не ошиблись? Вы точно явились по мою душу? — недоверчиво спросил Фуке, и капитан мушкетеров извлек из-за обшлага камзола королевский указ о взятии министра под стражу.

После того как суперинтендант прочел бумагу, в мыслях у него все смешалось. Фуке смертельно побледнел и вернул указ д'Артаньяну.

— Такого я не ожидал, — прошептал министр.

Придя немного в себя, он громко сказал д'Артаньяну:

— Господин капитан, я, как всегда, повинуюсь приказам и воле его величества. Итак, я в вашем распоряжении. Только прошу, не делайте из этого шума!

— В Анжерский замок!

— Вы слышали, господин Лафонтен? Монсеньор провел первую ночь заключения в Анжерском замке.

— В Анжере, — продолжал д'Орбэ, — в своем родовом гнезде! У этой инсценировки только одна цель: унизить суперинтенданта и сломить его дух!

— Когда мне стало известно, что его арестовали, я подумал об одном, — признался Исаак Барте, допивая вино, которое ему подали вместе с сыром и хлебом, чтобы он восстановил силы после почти беспрерывной двадцатичетырехчасовой скачки. — Я подумал, что нужно сначала поскорее предупредить вас, а потом спешить в Сен-Манде спасать то, что еще возможно. Так что, господа…

Верный агент Фуке тяжело поднялся со стула.

— Будьте же благоразумны! — сказал Лафонтен. — Как вы поедете в таком состоянии? Вы едва держитесь на ногах. Поспите хотя бы пару часов.

— Вы даже не представляете, что стряслось, — ответил Барте. — Нельзя терять ни минуты. Кольбер, этот ядовитый змей, ловко все устроил и наверняка уже разослал повсюду своих прихвостней!

В то время как всклокоченный, забрызганный с ног до головы грязью Барте спешно покидал имение, Габриель возвращался с прогулки верхом: он решил воспользоваться случаем и объездить самого красивого чистокровного жеребца из конюшен Во. Спешившись, юноша понял по выражению лиц старших товарищей, что дела плохи.

— Вчера утром в Нанте арестовали монсеньора; пока его содержат в Анжере, а потом наверняка переведут в Бастилию, — печально объявил Жан де Лафонтен.

— Не может быть! — изумился Габриель. — Это какое-то недоразумение. Надо предупредить короля! Когда он узнает…

— Людовик Четырнадцатый лично подписал указ о заточении господина министра без суда и следствия, — возразил д'Орбэ. — Так что ничего не поделаешь, во всяком случае пока. Остается только попытаться спасти то, что еще можно.

— Я останусь здесь и попробую сохранить все, что может понадобиться для процесса, ведь Кольбер не преминет устроить судилище, — решительно сказал Лафонтен.

— Хорошо, — ответил Франсуа д'Орбэ. — Позаботьтесь также о детях и супруге нашего друга. Как и Барте, я тоже боюсь, что стервятники накинутся на вещи, оставшиеся после суперинтенданта.

— А я, — вмешался Габриель, — что я могу сделать?

— Сберечь себя, уехав отсюда, и как можно быстрее! — посоветовал д'Орбэ, нежно и вместе с тем строго взглянув на сына своего лучшего друга. — Идите к себе и собирайтесь в дорогу. Этой ночью вы будете в Париже, возьмете все, что еще осталось у вас дома на улице Лион-Сен-Поль, и…

На мгновение архитектор смолк.

— … а там посмотрим, — продолжал он. — Поторопитесь, я загляну к вам через несколько минут и помогу снести вещи вниз.

— А сами вы что думаете делать? — спросил Лафонтен по дороге в замок.

— О, я отлично знаю свой долг! — странным голосом ответил архитектор.

* * *

Габриель со всех ног кинулся к себе в комнату. Он и представить себе не мог, что суперинтенданта финансов, самого могущественного человека во Франции, владельца роскошного имения Во, могут арестовать и заключить в темницу по указу короля. Он вспомнил отца. «Уж он-то наверняка помог бы мне добрым советом», — подумал Габриель, взбегая по лестнице. Вспомнил он и Луизу. «Надо с ней поговорить. Не могу же я уехать из Парижа, не отомстив за отца! Она, конечно, мне поможет…»