Славянский «базар» - Сергей Зверев

– Ты хотел мой автограф, – с легким акцентом произнесла Ивона и словила руку Николая, – на чем тебе расписаться?

– Вот, пожалуйста, – Карл прижал блокнот к трубе заграждения и подал чернильную ручку, – я его поводырь.

Ивона нагнулась, черканула на страничке – «Славянский базар» и поставила подпись.

– Спасибо, вы так хорошо пели… – искренне восхитился Бунин и мгновенно осекся, заметив, что бейдж с фотографией уже куда-то исчез с груди певицы и тут же краем глаза увидел, как Карл что-то прячет в карман пиджака.

Выбраться из толпы поклонников оказалось значительно проще, чем забраться в нее. Карл застегивал пуговицы пиджака и расправлял складки.

– Давка, как в переполненном трамвае, – подмигнул он Николаю, – где давка, там и работать легче.

– Зачем тебе это?

– Ты же видел, как он смотрел на нее. – И Карл окликнул девушку с толстым несмывающимся маркером в руке, на ее предплечье красовалась роспись певца, выступавшего перед Ивоной: – Девонька, теперь и мыться не станешь? Дай-ка мне твой маркер на минутку.

Карл, присев, глянул на часы и написал на бейдже певицы: «Приходи ко мне в одиннадцать вечера. Ивона».

– Девонька, не знаешь, где Обилич остановилась? – спросил он, возвращая маркер.

– Все участники в «Двине» живут, – убежденно ответила девушка.

Теперь уже пришлось подниматься по лестнице, дворник в ярком оранжевом комбинезоне неторопливо сметал мусор допотопным березовым веником. Вход на ложу был виден издалека, только возле него и стояли машины, все, как на подбор, новые и дорогие. Площадку ярко освещал прожектор. Громыхала музыка. У перил с рацией в руке скучал охранник. Из маленького динамика раздавался треск, а затем послышалось:

– Я на проспекте Мира, ухожу в сторону центра…

Охранник не обращал внимания на рацию, разговоры пока его не касались, он глянул на подошедшего к ограде Карла:

– Здесь нельзя стоять, гражданин.

– Меня Ивона попросила передать Мииру Хараппу, – в глазах Карла плясали лукавые огоньки, – я директор группы.

Охранник повертел в руке бейдж с надписью, сделанной несмывающимся маркером, и тоже улыбнулся, цокнул языком.

– Передам, прямо сейчас.

Народу на улице стало чуть меньше, амфитеатр притягивал к себе витебчан и гостей, как магнитом.

– Ты думаешь, он придет? – спросил Бунин.

– А ты бы пришел? Мужчины, даже самые крутые, не упустят случая поиметь видную бабу, знаменитость.

Стеклянный параллелепипед гостиницы «Двина» отражался в реке. Почти все окна горели. Из ресторана слышалось буханье барабана, вибрация бас-гитары заставляла поеживаться.

– Скажи пацанам, чтобы ждали меня в машине на другой стороне улицы, начиная от без четверти одиннадцать, – лицо Карла стало напряженным, сосредоточенным, – и ты будь с ними, из салона не выходить.

И не успел Бунин ответить, как Карл уже шагнул в стеклянную дверь гостиницы. О чем он говорил с швейцаром, что тому врал, Николай не слышал. Но вскоре высокая фигура законного исчезла в коридоре. Эстрадных звезд охраняли не так тщательно, как политиков.

* * *

Ивона Обилич лежала на широкой двуспальной кровати в своем номере. На тумбочке стояла начатая бутылка сухого красного вина. Певица отпила маленький глоток и ощутила, как покалывает горло. На концерте она выложилась полностью. Голоса не жалела. До сих пор в ушах стоял гром аплодисментов, крики публики. Роскошные черные волосы теперь были стянуты лентой в хвост, полупрозрачная накидка висела на спинке стула.

Вино казалось Ивоне приторным, отдавало то ли ванилью, то ли ароматической эссенцией. Молодая женщина взяла бутылку, перечитала этикетку. Нет, вино было фирменным, розлитым в Черногории. То, к которому она привыкла. И только потом сообразила: «Это помада, я не стерла ее. Вот откуда такой ужасный привкус».

Она уже стерла помаду с губ бумажной салфеткой, когда в дверь номера постучали. Ивона никого не ждала, если бы пришли журналисты, то ей непременно предварительно позвонили бы из администрации гостиницы. Приученная, что за дверью может оказаться включенная телекамера или полыхнуть блик фотоаппарата, Обилич запахнула халат, распустила волосы, заглянула в зеркало и только после этого повернула в замке ключ.

Первое, что она увидела, это огромный букет роз в шелестящей кружевной упаковке. Из-за него даже не было видно самого пришедшего. Ивона отступила, когда букет надвинулся на нее. Черные, сияющие ботинки ступили на ковер. Вошедший закрыл за собой дверь.

– А вот и я! – донеслось радостное восклицание из-за букета.

Ивона попыталась заглянуть за него. Букет полетел на кровать. Перед певицей стоял сияющий госсекретарь.

– Я Белград не забыл.

– Боже мой! Ты меня напугал.

А высокий чиновник уже распоряжался в чужом номере, как у себя дома.

– Что пьешь? Дрянь. Шампанское лучше.

И на столике уже стояла бутылка шампанского. Ивона силилась припомнить имя госсекретаря, в интимной обстановке они встречались всего однажды, год тому назад в Белграде, после приема на вилле у президента, но вспоминалась лишь фамилия.

– Времени у меня мало. Давай побыстрее. Не люблю все эти шуры-муры разводить. И ты, и я знаем, чем все разговоры кончатся, – при этих словах госсекретаря пояс халата упал к ногам певицы. – Ты похудела… Кстати, это я постарался, чтобы тебя утвердила отборочная комиссия. Все оплатил. Хочешь, второе место в конкурсе дадут? Гран-при обещать не могу. В этот раз его за украинцами оставили. Вот если бы ты хохлухой была…

Особого желания любезничать и заниматься любовью с госсекретарем у Обилич не возникло, во-первых, устала, во-вторых, он ей в отцы годился, но на «Славянском базаре» от его слова многое зависело. И она покорно присела на кровать, изобразила на лице удовольствие, когда к ее груди прикоснулась разгоряченная потная ладонь, а пальцы принялись бесцеремонно мять сосок. Все повторялось, в прошлый раз в Белграде она не могла отказать руководителю иностранной делегации.

– Чего стесняешься? На сцену же почти голая выходила.

Госсекретарь уже довольно посапывал, совершенно забыв о своей любовнице, после секса ему не хотелось смотреть на ее обнаженное тело. Он одевался. Женщина набросила халат. В дверь постучали.

– Это может быть только моя охрана, – госсекретарь приоткрыл дверь, – какого черта, я же сказал, не беспокоить.

– Ваш мобильник не отвечал, – с глуповатой, еле заметной улыбкой сказал охранник, – но тут какой-то араб, американец рвался. Говорит, что его приглашали. С ним капитан ФСБ. Вот. Посмотрите.

Госсекретарь вертел в руках бейдж с надписью, сделанной несмываемым маркером.

– Ивонка, что это за херня? – он бросил бейдж на кровать. – Ты его ждала?