Ричард Длинные Руки - гауграф - Гай Юлий Орловский

Он снова покачал головой.

– Позвольте не согласиться, благороднейший сэр Ричард. Драться можно и нужно. Но это же простолюдины!

– Так я не мечом, – напомнил я. – Как и они, кулаками. И прочим подручным инвентарем.

Он посмотрел с укоризной.

– Простолюдинам достаточно пары затрещин да пинков в зад. Нельзя же спускаться к ним с наших высот благородного происхождения. Мы же рыцари! А вы с ними, как… с равными, уж простите за отвратительное сравнение.

– Я демократ, – ответил я со вздохом. – Где-то глубоко внутри. Хоть и стыжусь этого, но где-то и как-то вылезает эта гнусь.

– Вы паладин, – сказал он понимающе. – Воин церкви. Помните, что все люди от Адама, а значит – равны. А я вот помню, что мой род идет от сэра Плантагенета, в одиночку героически защищавшего мост святого Людвига целые сутки и погибшего от ран к вечеру, и что все его потомки отличались благородным поведением, отвагой и никогда не роняли честь рода. А вот некоторые предпочли оставаться дома и прятаться по подвалам. От них и пошли простолюдины. Так что у меня с ними ничего общего!

– И вы правы, – согласился я. – Чревато прослеживать свой род до самого Адама. С одной стороны, вроде бы хорошо, мол, все люди – братья, с другой стороны – отыщутся такие братья, что лучше удавиться, чем признать такое родство.

К нам подошел сэр Ульрих с полными мешками в руках. На скуле и подбородке красиво наливаются красками две свежие ссадины.

– Я расплатился, – сообщил он угрюмо.

– И за разбитую мебель? – спросил сэр Герцель.

– Мы мебель не били.

– Все равно, – сказал сэр Герцель со вздохом, – участвовали… Благородное положение обязывает!

Он вернулся, дал хозяину золотой, и мы вышли к своим коням.

Что-то со мной происходит, думал я мрачно на обратном пути. Я же так легко и весело шел здесь, как-то незаметно обрастал и обрастал, под тяжестью гроссграфа и майордома вообще подгибались ноги, а тут еще и маркграфство, уже ползу, сопя и хрипя, а жизнь совсем какая-то не такая.

Мрачный я стал какой-то, вот что. Казалось бы, все должно быть наоборот: чем выше кресло, тем благополучнее жизнь, больше слуг, что заносят мне хвост на поворотах. Однако не получается ехать красиво и беспечно, как было в те времена. Может быть, потому и злюсь, а Темный Бог вовсе ни при чем. Такие темные сидят в каждом из нас, но нечего на них пенять, ответственности с нас за поступки это не снимает…

Отряд мы перехватили аккурат на выходе из леса, сэр Ульрих сразу же пристроился во главе и повел краткой дорогой к другому лесному массиву, за которым долина вечного тумана, а на той стороне замок Стальной Клык.

Сэр Герцель передал мешок с провизией оруженосцам, его спросили, как прошла поездка, успели или нет женщин потискать, сэр Герцель отмахнулся и начал с удовольствием рассказывать, как мы дрались против двух или трех десятков мужиков и почти всех повергли, а остальные разбежались.

Сэр Тамплиер приблизился, громадный и неподвижный, впервые за долгое время раскрыл рот:

– А вы ждали, что попадете на свадьбу?

– После драки кулаками не машут, – буркнул сэр Герцель. – Значит, в самом деле была свадьба. Или типа того.

– Собачья свадьба?

– Вот-вот. Как говорит сэр Ричард, хлеб и зрелище… то есть драка в харчевне. Особенно он сам был хорош…

– Пьянству – бой, – ответил я вяло.

Они с удовольствием обсуждали драку, а я с тоской подумал, что вообще-то я какая-то совсем непонятная свинья: сам бунтарю, не выношу авторитетов и властей, любые законы для меня с детства вызов, только и думал, как выразить протест… да против всего, перечислять долго, не наперечисляюсь, но в то же время люто ненавижу этих гадов, что выступают против закона и порядка, готов их не просто ловить и судить, а немедленно вешать, рубить головы или сажать на колья.

То ли потому, что понимаю задним умом насчет своей неправоты, но себя критиковать и вообще обижать не смею, вот и направляю ненависть на подобных себе. Хотя вроде бы та мразь, которую я разбросал в таверне, и не такие, как я, но если честно, то в своей основе мы близнецы и братья, а что одеты иначе и говорят не так изысканно, как я – эстет и умница, то это мишура, одежда, чешуя, позолота. Но позолота вся сотрется, свиная кожа остается.

Сэр Палант подъехал ближе, во взгляде интерес и некоторое беспокойство.

– Сэр Ричард, – сказал он тихонько, – судя по рассказу Ульриха, вы там погуляли… Но стоило ли так выкладываться?

– Стоило, – ответил я сварливо. – Мразь надо истреблять!

Он в полнейшем равнодушии пожал плечами.

– Всех не истребишь. А жизнь убивать на то, чтобы чистить мир – стоящее ли дело?

– Стоящее, – заверил я. – Только не так по-дурацки, как сейчас я.

Он улыбнулся.

– Это я и имел в виду. Вы же гроссграф!

Еще не привыкли, что где-то за Хребтом я еще и майордом и даже маркграф, да это и неважно, где я что-то еще. Здесь я гроссграф и должен поступать по-гросграфьи мудро, хотя какой из меня мудрец… Такой же, как и гроссграф.

Дорога пошла через холмы, и когда наши усталые кони вскарабкались на самый высокий, я наконец-то с облегчением перевел дыхание. Хотя здесь уже побывал, но оставалось тревожное чувство, что могу заблудиться, я слишком уж горожанин, для меня заблудиться – раз плюнуть.

По спине проворной ящерицей побежал холодок возбуждения. Дорога от копыт наших коней уходит вниз в море густого тумана, а на той стороне этого опасного моря торчит, как клык опасного зверя, скальный пик, такой же черный, как и замок, что делает клык еще выше. Замок можно звать башней, потому что донжон узкий, как сторожевая башня, и втрое выше, как предпочитают строить маги. А вокруг верхушки башни зловещий багровый свет, словно его источают сами стены.

Чем больше я смотрел с трепетом в душе, тем сильнее возникали смутные ассоциации с космическим кораблем. И хотя понимаю, что таких космических кораблей не бывает, да и не может быть, странное ощущение космичности не оставляло. Я мерил устрашенным взглядом эти исполинские трубы, отсюда выглядят, как будто в полете должны отстыковаться, израсходовав топливо, а путь продолжит та, основная, центральная…

Сэр Ульрих проговорил почему-то шепотом:

– Мороз по коже… Так и вижу там огромного, как бык, черного паука, что злобно смотрит на весь мир!

– На мир пусть, – сказал сэр Герцлер и зябко передернул плечами, – но вот если на нас… Как будем действовать?

– Увидим, – буркнул я. – Главное, не разбегитесь сейчас.

Сэр Герцлер ответил высокопарно:

– Взявшему в руки оружие не подобает искать помощи у безоружных ног. Мы не отступим, сэр Ричард!