Засекреченное будущее - Юрий Поляков

— Я бы не сказал, что меня «совсем не пускают», но отношение изменилось, стало осторожнее. После выхода в 2018-м году первого издания «Желания быть русским» меня попросили на выход из президентского Совета по культуре. Видимо, обеспокоились: вдруг я подниму русскую тему на Совете? Варламов-то с Водолазкиным точно не поднимут. Но я знал, на что иду. Зато книга выдержала несколько изданий. Недавно вышла новая редакция — плод моего карантинного уединения. Когда я стал готовить том публицистики для 9-го тома моего собрания сочинений, которое выходит в ACT, решил пройтись по тексту «Желания быть русским». В итоге добавилось 10 новых глав. Появился кусок, связанный с поправками в Конституцию и скандалом, который разразился по поводу того, надо ли упоминать русских в Основном Законе.

Отношение к русскому вопросу отражает нечеткость самой национальной политики в нашей стране. Что-то подобное уже было в нашей истории, и обошлось очень дорого. В СССР не был прописан механизм выхода республик из Союза. Если бы было четко сказано: республика выходит из Советского Союза в тех же границах, в которых она вошла в него, то судьба СССР сложилась бы абсолютно по-другому. Уверен. Многие республики крепко бы задумались, остаться или выйти, но с уполовиненной территорией. Украина, например. И не было бы ни крымской, ни донбасской, ни приднестровской, ни карабахской проблем… Кто мешал прописать процедуру? Никто…

А сейчас? Вот не стало в паспорте графы «национальность», мол, для государства этническая принадлежность гражданина не важна, ее как бы нет. Это внутрисемейные заморочки каждого отдельного индивидуума. «Мама, а мы кто?» «Мы — русские, сынок…» «А почему?» «Бабушка так сказала…» Тогда откуда у нас национальные автономии? Тоже бабушка сказала? Вы понимаете, каким кошмаром эта невнятица может обернуться в пору очередного кризиса нашей государственности, который неизбежен по определению! Как можно в стране, где на родовых землях живет более сотни народов со своими наречиями и обычаями, считать национальность фактором, недостойным упоминания в паспорте? Бред…

— Юрий Михайлович, сейчас пол-то упраздняют, а Вы хотите, чтобы национальность оставили.

— Пол, конечно, тоже можно отменить, но дети все равно пока появляются от встречи яйцеклетки со сперматозоидом.

— Творческие люди порой говорят, что они вне политики и в общественной жизни не участвуют. Но очень активным в общественной жизни страны был ушедший из жизни Николай Николаевич Губенко. Газета «Завтра» первая выступила с инициативой, чтобы театр «Содружество актёров Таганки», который он создал и которым руководил, назвали его именем. На прощании с Губенко эту мысль высказал и депутат Мосгордумы Евгений Герасимов. Как Вы к относитесь к этой инициативе?

— Это было бы справедливо, но, боюсь, что «Содружество актеров Таганки» постараются ликвидировать, а имя Николая Губенко задвинуть, как задвинули Свиридова. Не любит наша власть созидателей от культуры. Почему? Не понимаю… Если человек болел за Россию, то, в лучшем случае, более-менее приличное место на кладбище выделят. А назвать его именем театр или улицу… Никогда. Для этого надо воевать со своей страной, как Солженицын и Сахаров…

— Не обойдём тему недавнего вручения Нобелевской премии по литературе. До того, как был объявлен лауреат, знали ли вы эту поэтессу Луизу Глюк? Я думала, вручат афро-американке или лесбиянке, или трансгендеру. Каковы сейчас критерии Нобелевской премии? В обосновании принятого решения сказано: «поэтесса получила премию за её безошибочный поэтический голос, который своей строгой красотой делает индивидуальное существование универсальным…» Это можно сказать про любого поэта.

— Бессмысленный набор слов, как и большинство определений Нобелевского комитета в области литературы. Напоминает текст плохой рецензии, когда вроде складно сказано, а начинаешь вдумываться — белиберда. Когда я был редактором ЛГ, то возвращал подобные тексты авторам с вопросом: «Сам-то понял, что хотел сказать?» Луизу Глюк я не знаю. Возможно, она очень хорошая поэтесса, но понять это можно только, читая оригинал. Для чтения поэзии мой английский не годится. Помните, Meжиров сказал про поэзию, что она «вовеки непереводима, родному языку верна». Выбор меня не смущает, давеча вообще дали Светлане Алексиевич за неряшливую русофобскую публицистику. Конечно, Луиза Глюк не афро-американка и, похоже, не лесбиянка, но все биографические справки о ней начинаются с того, что она из семьи евреев, эмигрировавших в Штаты из Венгрии. А это, согласитесь, тоже немало для того, чтобы стать нобелиатом!

— Это была, мне кажется, подготовка к нынешней ситуации в Белоруссии. Вот, нобелевский лауреат, она на стороне свободы и прогресса.

— Думаю, следующей станет Улицкая. Пора.

— Русскоговорящим через год не дадут.

— Я тоже так всегда считал, но у нас грядет «транзит власти», а политика для Запада превыше правил и традиций. Дадут — вот увидите! Улицкая — дама политически активная, откровенно антипутинская. К тому же, ее предки тоже в Россию откуда-то иммигрировали, скорее всего — из Польши. Став нобелиаткой, то есть, неприкасаемой, она объединит вокруг себя разрозненные либеральные силы… Если даже домохозяйка Тихановская «строит» Лукашенко, вообразите, что сможет себе позволить Улицкая! Посмотрим.

— Банально-традиционный вопрос: творческие планы?

— Планов — громадье. Пишу книгу прозы о советском детстве. Мне хочется подробно воссоздать то время. Жутко надоели злобные фэнтези о светских временах, вроде ивановского «Пищеблока». Стыдобища! Я заметил такую закономерность: тот, кто не любит советскую власть, он и Россию не любит. Советская власть — важная часть общей российской истории. И без этой части теперь Россия непредставима. Даже мудрые эмигранты первой волны это понимали.

Что еще? Начал новую пьесу. А также набросал первые главы романа, где главные события происходят на телевидении: у меня же большой опыт работы на ТВ. Вот уж простор моему «гротескному реализму»… Но не факт, что все получится. Как говаривали серапионовы братья: «Писать, брат, трудно…»

— Кто-то сказал: «Нет никаких антисоветчиков, есть русофобы».

— Справедливо. Для большинства людей советская эпоха при всех её проблемах и недостатках — это высочайший взлёт нашей государственности во всех смыслах. И Победа в войне, и культурная революция, и образование, и космос. Один из писателей-почвенников заметил: если бы при советской власти не было бы создано атомное оружие, нас уже не было бы. Только благодаря этому российская государственность уцелела в 1990-е и сейчас имеет возможность мирить Азербайджан и Армению.

Вот, что я прочитал в телеграм-канале главреда ЛГ Максима Замшева:

«Писатель Юрий Поляков снова осрамился. То, что он относится ко всему, что делают русские писатели, ревностно, понятно. Зависть! Вот как он попытался урезонить „Авиатора“ великого Евгения Водолазкина и мой роман „Концертмейстер“, ставший „Прозой года“. „Я захожу в дом книги, надеваю маску и сразу за турникетом буквально натыкаюсь на стенд „Современная классика“, снимаю с полки роман, увенчанный всевозможными премиями, раскрываю наугад и читаю: „Кому-то дают по голове куском колбасы, и вот этот человек катится по наклонной плоскости и не может остановиться, и от этого качения кружится голова…“ М-да… Революционера Баумана убили куском чугунной трубы… Но куском колбасы? Это как? Батоном сырокопченой — я еще могу понять. И то нелепо. Если это ирония, то она понятна только автору, а это такой же верный признак графомании, как глухота к смысловым оттенкам. Плохого писателя выдают неточности, которых он не осознает. Голова кружится, когда человек стоит на ногах, но может и упасть. А от „качения“ (то еще словечко!) кружится все тело, да еще как! Кстати, не нужно думать, что графоманы — это полуграмотные чудики. Сегодня иная беда — графоманы с высшим филологическим образованием.