Успех или борода - Пенни Рид

Я среагировал не просто на предложение всем солгать. За последние недели я много думал о известности Сиенны, но, похоже, проглядел самое важное. Важнее всего сама Сиенна.

Понимаете, мне не давало покоя, что она значится в бесчисленных грязных списках, вроде как у моего братца Бо, но с этим фактом я кое-как смирился. Сиенна знаменита и красива, умна, остроумна и сексуальна – логично, что к ней тянутся люди. Естественно, мужчины и определенные женщины будут ее вожделеть.

Если быть с Сиенной означает терпеть вожделение к моей женщине тысяч, если не миллионов, людей, я переживу. Хорошо, хрен с ним, никуда не денешься.

Если, конечно, эти орды поклонников не забудут, что Сиенна моя.

Возможно, моя зацикленность на ее известности делает меня узколобым пещерным человеком и неандертальцем-реакционером, но так уж обстояли дела. Как многие другие, я страдал типичными человеческими недугами вроде ревности и гордости.

Но я никогда и не претендовал на совершенство.

И ни разу не говорил, что я умный.

Будь я умным, я бы заранее смекнул, как мое прошлое может аукнуться на ее будущем.

– Какой же я болван, – прохрипел я. Лоб сам уткнулся в ладони. Я отступил от Сиенны и повернулся к ней спиной.

– Мне все равно, кто что подумает, – тоненько и жалобно сказала Сиенна, и я возненавидел себя и за эту ее интонацию тоже. Я и за это несу ответственность.

– А должно быть не все равно, – отрезал я. – Ты положила много труда на то, чтобы стать Сиенной Диас. Нельзя выбросить все это на помойку только потому, что тебе понравился мужлан из медвежьего угла Аппалачи.

– Джетро!

Я пошел обратно к месту водителя, и каждый шаг казался ошибкой, хотя я знал, что поступаю правильно.

– И что теперь с нами будет? – спросила сзади Сиенна.

– Не знаю, – честно сказал я, потому что отказываться от нее я был не готов, но и будущего для нас не видел. Все дороги я перекрыл собственными поступками, совершенными десять лет назад.

Надо было лучше думать. И в свое время, и совсем недавно. А теперь до меня добралась расплата.

* * *

– Ты уже все дрова порубил.

Я не оглянулся. Я и по голосу знал, кто стоит сзади – Билли. Он был прав, я извел на дрова все до единого чурбаки в сарае и теперь махал обоюдоострым валочным топором у сосны в нескольких ярдах от опушки леса за нашим домом. Я еще не успокоился – и долго не успокоюсь.

Когда я не ответил, Билли сказал:

– Нам не нужно больше дров, Джет.

Я вытащил лезвие, увязшее в древесине, и размахнулся снова.

– Джет?

– Отшибись, Билли.

Вчера вечером, высадив Сиенну у дома Хэнка, я поехал в байкерский бар и клуб «Дракон», известный гадюшник «Железных призраков».

Я нарывался на драку.

Я хотел избить кого-нибудь до полусмерти и огрести по полной.

Устроить дебош, напиться и ширнуться – это, конечно, не самое оно, но все лучше зияющей бездны отчаяния.

В клуб я не вошел – не смог. Пускай мое прошлое лишило меня шансов быть с Сиенной, но у меня все-таки пять братьев и сестра. Их я не потерял. Они мне поверили, и я не мог их предать.

Зато вполне мог изничтожить дерево.

Билли не уходил.

– Что ты делал в каретном сарае?

Я не ответил.

– Там будто кто-то кувалдой поработал. Весь новый каркас в щепы.

– Отшибись, – раздельно повторил я.

Билли вздохнул. Я чувствовал его присутствие: брат молча торчал за спиной, пока я утешался болью, пробегавшей по рукам до плеч всякий раз, как я вонзал топор в несчастную сосну.

Через минуту сзади уже новый голос осведомился:

– Джетро, это ты порубил все дрова?

Клет.

Я со вздохом покачал головой.

– Нам не нужно столько дров, – продолжал Клет. – Что мы будем делать с такой кучей наколотых дров? Или ты термитов на чай пригласил?

– Я то же самое спросил, – услышал я шепот Билли. – А еще он расфигачил новые стропила в каретном сарае.

– Я же тебя слышу, дурак! – вырвав топор из смолистой древесины, я повернулся в их сторону. Оба брата хмуро глядели на меня. – Дошло? Я говорю…

– Отвянь, – с нажимом и ноткой раздражения ответил Билли, не двигаясь с места.

Клет поглядывал то на него, то на меня, задрав брови.

– Насколько я понимаю, у тебя что-то произошло с миз Диас?

Я зыркнул на Клета и скрежетнул зубами, но ничего не ответил. Если я открою рот, самые черные ругательства хлынут из меня, как лава из вулкана. Я еще ни с кем не подрался, но день только начался, а Клет неплохой боец.

Будто прочитав мои мысли, Клет напрягся:

– Не вздумай! Я еще не завтракал, и на мне моя лучшая домашняя куртка.

– Тогда срой в туман.

Клет хмыкнул, сжав рот в тонкую линию, и пригрозил:

– Если не объяснишь, что произошло, я позвоню миз Диас и…

– Только попробуй, – коротко бросил я, шагнув к нему.

Клет выставил ладони перед собой:

– Тогда объясни сам.

– Что ты ей сделал? – Билли приподнял бровь. Голос его звучал холодно, критически и раздражал как не знаю что.

– Я ничего не сделал, – процедил я сквозь зубы и швырнул топор в ближайший пень, чтобы не раскроить Билли башку.

Билли нахмурился сильнее, явно не поверив мне. Осуждение читалось на его физиономии крупными буквами, как на афише, и в эту минуту я его ненавидел.

Не задумываясь, я спросил:

– А что ты сделал Клэр?

Билли вздрогнул. От неожиданности каменная маска его лица словно пошла трещинами.

– Что?!

– Ты меня слышал. – Я утер лоб тыльной стороной руки. – Что ты ей сделал, почему она тебя ненавидит?

Билли побледнел так, будто я изо всей силы врезал ему под дых, и я сразу пожалел о сказанном.

Это – неожиданная провокация, подлое манипулирование, удар по больному месту – не совсем мой стиль. Даже в худшие времена я таким дерьмом не мазался. Вот папаша наш виртуоз по этой части.

Меня обожгло стыдом и ненавистью к себе.

Не успел я извиниться, как Клет шагнул и встал между нами.

– Речь сейчас не о Билли, а о том, что ты вырубаешь национальный парк Грейт-Смоки-Маунтинс ради новых дров, которые нам так же нужны, как подводной лодке москитная сетка. Я еще раз спрашиваю: что случилось между тобой и Сиенной?

Весь боевой задор из меня разом вышел, оставив тело уставшим, а голову раскалывающейся от боли. В груди поселилась тупая ноющая тяжесть.