Религиоведение - Марианна Михайловна Шахнович

землях был избран самостоятельный новый

митрополит — рязанский епископ Иона, а Русская церковь становится автокефальной. С этого момента история церкви на Руси вступает

в новый этап, причем влияние великого князя Московского на церковные дела неуклонно растет: в отношении к церкви он становится на

место византийского императора. Перед Московским государством

появляется задача оправдания идеи национальной государственной

церкви, которая воспринимается особенно актуально после захвата

турками-мусульманами в 1453 г. Константинополя, когда Русь осталась единственным самостоятельным православным государством.

Постепенно в XV в. в русских землях крепнет убеждение в том, что

Москва — естественная преемница Константинополя, наказанного

своим падением за многие грехи (в том числе и за признание Флорентийской унии). Так развивается учение о мессианском пути русского

народа как народа, избранного Богом для сохранения чистоты веры, а Русской церкви — как средоточия истины Христовой. Появляются

и соответствующие легенды («О белом клобуке»). В начале XVI в. монах Спасо-Елеазарова монастыря (находившегося недалеко от Пско-ва) Филофей развивает теорию о «Москве — Третьем Риме». Для Фи-лофея история — это взаимоотношения Бога и его народа, причем он

отдает себе отчет, что не все народы богоизбранны. В определении же

избранничества решающую роль играла идея «богоизбранного царя».

Прежние «богоизбранные цари» более не правят, да и царства их нет.

Филофей высказывает идею о богоизбранности России, о ее назначении служить оплотом православия — вместо павших Рима и Византии: так выводится мысль о третьем Риме — Москве, с ее соборным

храмом Успения. Это последний Рим («четвертому не быти»), и царство Московского великого князя — последнее христианское царство, в котором сойдутся все христианские царства мира. Тем самым

Филофей заявлял и об особой религиозной миссии великого князя.

Усиление роли и значения великого князя Московского в XV —

начале XVI в. не привело, однако, к полному подчинению церковной

политики прагматическим видам государства. Соборы 1503 и 1550 гг.

решительно противостояли попыткам секуляризовать церковное имущество, не считая себя органами великокняжеской (царской) власти

в области церковного законодательства. Соборы ссылались на то, что

государь не может нарушать установленных церковных правил о церковном имуществе (за это полагалось анафематствование). Но разве

и сами попытки секуляризовать церковные земли не свидетельствуют

о том, как государство, искренное считавшее себя православным, начи-

Глава 3. Мировые религии 219

нает смотреть на церковь? В самой церкви не было полного единства по

вопросу о церковном имуществе. Известный спор иосифлян и нестяжа-телей — тому доказательство. Настоятель Волоколамского монастыря

Иосиф Санин (1439/1440–1515) горячо защищал церковное имущество — во имя социальных задач церкви. По-иному смотрел на вопрос

глава так называемых заволжских старцев Нил Сорский (ум. 1508), наследник мистической линии преподобного Сергия Радонежского.

Задача церкви в отношении к государству понималась им и его еди-номышленниками в смысле молитвенной заботы о государстве, ибо

церковь выше государства в мистическом плане, но не в плане историческом. Опасаясь обмирщения церкви, Нил Сорский выступал против

монашеского землевладения. Стараясь избежать роста монастырского

землевладения и считая, что монах должен жить в бедности и само-отречении, Нил Сорский был сторонником уединенного «скитского

жития». Его «Устав» запрещал монахам владеть имуществом. Взгляды Нила Сорского были политически выгодны государству, но даже

такой сильный государь, как Иван III, не смог этим воспользоваться.

Победила «линия» Иосифа Волоцкого, выступавшего активным за-щитником монастырских земельных богатств. Его логика была достаточно проста: если у монастырей не будет сел с крестьянами, то «чест-ные» и «благородные» люди (то есть представители высших слоев

русского общества) не захотят постригаться. Если же не станет «чест-ных и благородных» старцев, то и вера поколеблется. А это, в свою

очередь, опасно для государства. Иосиф всячески поддерживал идею

укрепления самодержавной власти в России, заявляя, что царь своей властью подобен Богу. Разработанное им учение о самодержце как

о «земном боге» стало теоретической основой сотрудничества между

высшими церковными иерархами и московскими государями. Этой

теорией Иосиф Волоцкий подтолкнул церковь на путь сращения с государственным аппаратом российского самодержавия. Московские великие князья все больше и больше демонстрировали свое всевластие

в церковных делах: Иван III чуть было не лишил кафедры московского

митрополита Геронтия за то, что тот при освящении храма совершал

крестный ход «не по солнцу»; его сын — Василий III за противодействие какому-то своему решению заточил московского митрополита

Варлаама в монастырь. В малолетство царя Ивана IV (1530–1584) близко стоявшие к власти князья Шуйские лишили власти Московского митрополита Даниила. Начав самостоятельно править, Иван IV

сам продолжил эту традицию. Митрополит Афанасий, занимавший

Московскую кафедру в 1564–1566 гг., поняв, что не может остановить

220 ИСТОРИЯ

РЕЛИГИИ

опричный террор царя, сам добровольно покинул первосвятительское

место. Выбранный на его место архиепископ Казанский Герман за требование уничтожить опричнину перед самым посвящением в сан митрополита был изгнан. Митрополит Филипп (Колычев; 1507–1569) за

свое осуждение творимых Иваном Грозным преступлений был свержен и затем задушен.

В то же время светская власть была заинтересована в укреплении

нравственного влияния православной церкви в стране. Одним из путей укрепления такого влияния стало