Религиоведение - Марианна Михайловна Шахнович

причисление к лику святых

национальных подвижников веры и благочестия. К середине XVI в.

общерусским почитанием и признанием пользовалось около 10 оте-чественных святых: князь Владимир, креститель Руси; его сыновья

Борис и Глеб, безвинно павшие от руки убийц, посланных родным

братом (они стали первыми русскими святыми); князь Михаил Чер-ниговский, казненный в Орде за отказ исполнить языческие обряды; митрополиты Московские Петр и Алексей; преподобные Сергий Радонежский, Варлаам Хутынский, Антоний и Феодосий Печерские и др.

В 1547 и 1549 гг. состоялись церковные соборы, на которых были рас-смотрены вопросы причисления к лику святых наиболее почитавшихся в России подвижников веры и благочестия. Тогда были канонизированы 39 новых русских чудотворцев, среди которых было несколько

учеников Сергия Радонежского.

В годы царствования сына Ивана IV Федора (1584–1598) Русская православная церковь стала возглавляться патриархом. 26 января 1589 г. Константинопольский патриарх Иеремия II (1536–1595), приезжавший в Москву за сбором «милостыни», возвел митрополита

Московского Иова в достоинство патриарха, а в 1590 г. в Константинополе он созвал собор православных патриархов, который утвердил

создание Московской патриархии.

В конце XVI в. произошло еще одно событие, изменившее православную жизнь на территории бывшей Киевской Руси: в 1596 г. митрополит Киевский Михаил (Рогоза) заключил унию (договор) с Римом.

Целью папы было присоединение восточнославянских епархий, Рим

не придавал большого значения вопросу общения в таинствах, уделяя

исключительное внимание необходимости пастырского руководства

присоединяемыми православными областями. 23 февраля 1596 г. папа

Климент VIII опубликовал специальную буллу, адресованную Михаи-лу (Рогозе). В ней гарантировалось уважение восточной литургической

традиции и устанавливался порядок епископского преемства в Киевской митрополии, исключавший возможность назначения кандидатов

Глава 3. Мировые религии 221

светскими властями. В октябре 1596 г. в Бресте был созван собор для

ратификации союза с Римом. Православные противники союза созва-ли свой собор, который осудил провозглашение унии, однако король

Речи Посполитой (объединенного Польско-Литовского государства) Сигизмунд III утвердил ратификацию. Ликвидация Брестской

унии началась только после воссоединения Правобережной Украины

и Белоруссии с Россией (то есть с конца XVIII в.). Однако в новых

условиях возвращение униатов в православие часто бывало таким же

недобровольным, как ранее — стремление подчинить их предков канонической власти папы римского.

Семнадцатый век стал для русского православия эпохой огромных

потрясений. Одно из них связано со Смутой, знаменовавшей собой политический, экономический и социальный кризис Русского государства. Православная церковь, как и светская власть, столкнулась тогда

с самозванничеством. Первый русский самозванец, бывший монах

Чудова монастыря в Москве Григорий Отрепьев выдал себя за сына

Ивана IV, царевича Дмитрия, трагически погибшего еще в царствование Федора Ивановича. Появление самозванничества, то есть принятие крещеным человеком имени другого и, следовательно, отказ от

своего ангела-хранителя (от имени святого, в честь которого его назвали), равно как и отказ от молитвенного заступничества предков («на

том свете»), свидетельствовало о кризисе средневековой религиозной

идеологии: низы общества пришли к мысли о возможности соперни-чества с властью, хотя бы и в той же монархической оболочке. Распространению самозванничества способствовала русская концепция царской власти (различение истинных и ложных царей). При отсутствии

четких критериев, позволяющих отличать подлинного царя от ложного, самозванцы и сами могли верить в свое предназначение. Они появились тогда, когда был нарушен родовой порядок престолонаследия

и тот, кто занимал трон, мог трактоваться как самозванец. Ситуация

усугублялась тем больше, чем больше укреплялось в русском государстве представление о сакральности самодержавной власти, так как царь

воспринимался как образ Бога. В дальнейшем, в начале XVIII в., это

привело к тому, что некоторая часть простого народа стала воспринимать царя-реформатора Петра I как царя ложного, антихриста. Легенда о «добром царе», восстанавливающем нарушенную справедливость, стала в начале XVII в. значительной силой, справиться с которой оказалось невозможно вплоть до середины XIX в. Лишь окончательное

уничтожение крепостного права (в 1861) привело к ликвидации этого

явления.

222 ИСТОРИЯ

РЕЛИГИИ

Второе потрясение, самым существенным образом сказавшееся на

дальнейшей истории русского православия, связано с церковными

реформами патриарха Никона (1605–1681), приведшими к расколу.

Проведение реформ патриарх начал в 1653 г. Его целью было ликвидировать местные различия в церковно-обрядовой практике, устранить

разночтения и исправить русские богослужебные книги. За исправление и унификацию выступал тогда не только Никон: ставшие в дальнейшем его непримиримыми врагами протопопы (то есть протоиереи) Аввакум, Даниил, Иван Неронов и некоторые другие предлагали проводить изменения, опираясь на древнерусские богослужебные книги, а не на греческие, в то время печатавшиеся в типографиях Западной

Европы. 11 февраля 1653 г. вышла Никоновская Псалтырь, где были

опущены статьи о двоеперстии — в то время у греков (очевидно, уже

с XII–XIII вв.) крестное знамение совершалось тремя перстами. Слово

«Иисус», ранее писавшееся с одним «и» («Исус»), переделали на гре-цизированное «Иисус». Крестные ходы вокруг православных храмов

в Русской церкви стали совершаться против солнца; вместо «сугубой»

(то есть двойной) аллилуйи (так переводится фраза «хвалите Господа») была введена «трегубая» (тройная). Божественную литургию

стали служить не на семи, как было со времени Крещения Руси, а на

пяти просфорах (так называется хлеб, употребляемый для совершения причастия — евхаристии). Были и некоторые другие изменения.

Патриарх Никон проводил свою реформу чрезвычайно жестокими методами, круто расправляясь с оппонентами, которые не соглашались

проводить церковную реформу по «испорченным» греческим книгам.

Дело было вовсе не в упрямстве «староверов», а во всем строе их мысли и поведения. Церковнославянский язык с давних лет понимался на

Руси прежде всего как система символического представления православного исповедания. «Правильная вера» определяла и правильный

способ ее выражения. По мнению славянских книжников, на церков-нославянском языке вообще невозможна была ложь; сакральная форма

и сакральное содержание по существу не могут быть расчленены, одно

предполагает другое, следовательно, истина связывается с правильным воспроизведением текста.