Стратагемы заговорщика - Тимофей Щербинин

подловить его и разрядить в незащищённый бок ручной огнеплюй. Страж рухнул, кашляя кровью. Теперь, когда девушка могла рассмотреть его, брат Ордена оказался немолодым обрюзгшим человеком, чей нос покраснел от излишней любви к вину. Казалось невероятным, что он едва не обратил в бегство десяток рослых островитян.

"Неужели", — подумала Илана, — "В бою их действительно ведут гневные духи Великих предков?"

Но времени на раздумья не было. Уже слышались крики и хлопали окна. Кто-то из горожан запирал двери на тяжёлые засовы, кто-то наоборот выбежал на улицу, чтобы звать стражу. Илана вырвала из ослабевших рук орденского фехтовальщика древний меч и, указав остриём на разлитую жидкость, нажала потайную кнопку. Раздался сухой треск, с острия посыпались искры и горючий состав вспыхнул дымным оранжевым пламенем. Подоспевшие лучники схватили бочонок и начали выплёскивать маслянистую жижу на стены башни. Скоро вся постройка пылала.

"К воротам?" — проурчал один из бойцов.

Илана сплела пальцы в жесте отрицания и указала на стену Святилища. Если сведения разведчика верны, сейчас внутри один или два добдоба. Но если внутри храмовой ограды соберутся горожане, оружия там хватит ещё на два-три десятка. А горожане уже подтягивались на площадь. Какой-то купец или чиновник вывел из переулка отряд вооружённых слуг, но стрелы островитян заставили их отступить. Не дожидаясь, пока защитников города станет больше, Илана помчалась к Святилищу, увлекая за собой бойцов.

Храмы и павильоны по древнему обычаю были окружены каменной стеной, украшенной мозаичными картинами. К счастью, в захолустье вроде Могойтина эта стена была чуть выше человеческого роста, и мохнатые воины легко взобрались на неё, становясь друг другу на плечи. Они втащили Илану наверх в тот момент, когда из-за алтаря Стального Феникса послышался удар тревожного барабана. Оставив двоих бойцов охранять ворота, дочь плавильщика бросилась на звук.

Боевой барабан диаметром чуть меньше человеческого роста стоял на возвышении из утрамбованной земли. Это была самая высокая точка в городе, и эхо ударов достигало самых отдалённых кварталов. Плечистый стражник изо всех сил бил по натянутой коже длинной колотушкой. Его товарищ стоял у подножия насыпи с заряженным огнеплюем. Когда повстанцы выскочили из-за павильона, он нажал на спуск. Облако раскалённой картечи с визгом разлетелось из конусовидного ствола. Илана почувствовала как ей ожгло руку. Бежавший рядом воин коротко взвыл и рухнул. Добдоб бросил огнеплюй и выдернул из земли меч-рогатину, но лучники-островитяне быстро утыкали его стрелами. Такая же участь постигла и барабанщика.

За стеной слышался людской гомон и крики. Кто-то призывал ломать ворота Святилища, и это обрадовало заговорщицу. Хуже будет когда они поймут, что стену довольно легко перелезть. Она поднялась на возвышение и посмотрела на город. Башня Стража ярко полыхала, заливая улицы красно-оранжевым светом. Со всех сторон к ней тянулись ручейки огней поменьше — факелов и фонариков в руках разъярённых горожан. Сколько людей живёт в Могойтине? Пять-шесть сотен? Вполне достаточно, чтобы задавить её отряд, если бой у ворот затянется.

Несмотря на внезапность нападения и ночное время горожане соображали быстро. Вскоре над стеной показались верхушки лестниц и головы смельчаков. Стрелы на какое-то время угасили их пыл, но их запас подходил к концу, а нападавшие быстро поняли, что стрелков мало.

— Смелей, ребята! Их меньше десятка! — завопил кто-то, и ещё дюжина голов показалась над стеной.

Понимая, что вшестером стену им не удержать, Илана отвела своих воинов к воротам храма Феникса. Она предпочла бы удерживать пороховой склад — прочное каменное строение, до половины заглублённое в грунт. Увы, его дверь была заперта и опечатана, а ключи хранились у того, кто сейчас исполнял обязанности градоначальника.

Горожане ворвались в Святилище. Большинство из них было вооружено палками и пращами, но командовал толпой человек в кафтане младшего чиновника, и за его спиной собрался десяток слуг с мечами и огнеплюями. Когда над головой снова засвистела картечь, бойцы Иланы захлопнули массивные двери храма и заложили их брусом. Сквозь щели им было слышно, как люди совещаются, дозволит ли Феникс ломать двери своего храма, или стоит подождать, пока разбойники сами вылезут наружу от голода. Дочь плавильщика решила, что удача покинула её, когда насмешки осаждающих сменились проклятиями. Затрещали выстрелы мушкетов, зазвенела сталь. Дождавшись, пока стихнут команды и крики ужаса, Илана и её бойцы покинули храм.

Город пылал. То здесь, то там слышались выстрелы, крики людей и животных, звук ломающегося дерева и бьющегося стекла. Сначала Илана решила, что огонь перекинулся с башни Стража на ближайшие крыши, но прямо на её глазах огни вспыхнули ещё в трёх местах, находящихся далеко друг от друга. Сильный ветер быстро разносил огонь, несмотря на сезон дождей и пропитанные сыростью стены. Дерево чадило, но горело, а быстрее всего вспыхивали тростниковые крыши бедняцких лачуг. Илана в ужасе смотрела на смерть и разрушение, которые она сама принесла в этот маленький город. В этот момент она поняла, сколь сильно заблуждались её толонские друзья. Для них повстанцы-островитяне были чем-то вроде меча, который можно подобрать, замахнуться на врага, и так же быстро спрятать в ножны, когда нет нужды в кровопролитии. Но армия жила по другим законам. Даже прославленный полководец Стальное Сердце, влюблённый в дочь последнего из правителей Толона, был вынужден отдать город на разграбление своим солдатам, а то были Снежные Барсы и Стальные Крокодилы — цвет столичной гвардии, послушные и дисциплинированные бойцы. Илана же просто выпустила из гробницы мстительного духа, и теперь пожинала плоды своей недальновидности. Сжав кулаки от бессильной ярости, она отправилась искать в этом хаосе Высокого Пятого.

Командир повстанцев стоял на крыше богатого дома в нескольких кварталах от пристаней и наблюдал, как уцелевшие охранники "Медовой Лозы" и выжившие горожане укрепляют ворота торгового поста — каменного особняка, похожего на небольшую крепость. Рядом с Высоким Пятым собралась горстка телохранителей, но ни младших командиров, ни других бойцов не было видно.

— О чём думают твои люди?! — гневно спросила Илана, не потрудившись даже перейти на язык жестов.

"Дети Громовержца впервые принесли его гнев на земли безволосых", — спокойно ответил старый островитянин. — "Я не смог бы остановить их даже если бы захотел".

— Но ты хочешь, — прошипела девушка, не давая ему отвернуться. — Потому что уже сейчас зарево этого пожарища видят в Речных Вратах, а к следующему вечеру на реке будут стоять огневые джонки Стальных Крокодилов и расстреливать твоих воинов из пушек! Так что постарайся передать им, чтобы завязывали с грабежами…

Один из телохранителей насмешливо хрюкнул.

"Зачем ты носишься с этой безволосой, вождь? Видишь же, что её сердце не с нами!"

Высокий