Александр Македонский, или Роман о боге - Морис Дрюон

Однажды, возвращаясь в Вавилон после посещения канала Паллакопы, несущего воды вдоль арабских земель, он плыл по озеру, заросшему густыми водорослями и тростником. Внезапный порыв ветра унес его соломенную шляпу и сорвал царскую ленту, сплетенную из пурпура и золота. Финикийский матрос тотчас же бросился в воду и выловил ленту. Не помышляя о дурном, он повязал ее себе на голову с единственной целью освободить руки, чтоб легче было плыть. Персидские слуги Александра, увидев в этом кощунственном поступке дурное предзнаменование, умоляли своего господина казнить моряка. Александр, считая, что человек действовал таким образом только из рвения, повелел лишь отхлестать его кнутом.

Вскоре после этого случая Александр присутствовал на военном смотре вновь сформированных корпусов. Стояла несносная жара. Желая освежиться, царь отправился к ближайшему бассейну, оставив пурпурную мантию и диадему на троне. Когда он вернулся, то увидел, что на троне восседает сумасшедший, облачившийся в царские одежды. Персидские евнухи из свиты Александра, охваченные ужасом, колотили себя в грудь кулаками, неистово кричали и рвали на себе одежды. Стражники согнали безумного с трона и арестовали его. Александр сам допросил этого человека. Он назвался Дионисом и заявил, что действовал по приказу бога, повелевшего ему, надев царское облачение и диадему, молча сидеть на троне. Несчастный безумец был распят на кресте.

Было получено много неблагоприятных знамений, но ничто не сломило дух Александра. Он верил в свою звезду, был одержим идеей, что судьба его схожа с судьбой Ахилла, и знал, что должен умереть молодым. Его Патрокл был уже мертв, значит и сам Александр не мог надеяться на долгую жизнь, но он никогда не думал о смерти и поступал так, будто ему еще предстоит жить долгие годы. Ведь умереть молодым, говорил он, не означает умереть завтра. Иллюзия будущего существует до последнего вздоха.

Через семь недель Александру должно было исполниться тридцать три года. Все было готово к экспедиции в Африку, и даже назначен день выступления. В городе царила суета. После получения от оракулов прорицания, касавшегося Гефестиона, были устроены пышные погребальные церемонии в честь вознесения возлюбленного царя к богам. По этому поводу принесли в жертву десять тысяч быков и баранов, а затем раздали их туши воинам, с тем чтобы устроить огромное пиршество.

Корабли флота, сосредоточенные на Евфрате, стояли готовые к отплытию и ожидали только команды сняться с якоря. На пятнадцатый день месяца Десия Александр дал великолепный прием в честь Неарха, командующего флотом.

Ужин завершился глубокой ночью, и Медий, командующий корпусом гетайров, отпрыск фессалийского царского дома, царевич Лариссы, предложил отправиться всем к нему и продолжить празднество. Александр согласился. Всю ночь он беспрестанно пил, как и все гости. Приглашенные пребывали в приятном и радостном расположении духа и решили вновь собраться вечером следующего дня. Вернувшись во дворец, Александр принял ванну и весь день проспал тяжелым сном. Вечером, как и было условлено, царь отправился к Медию, где во время пиршества двадцать раз поднимал и опустошал до дна за здоровье каждого из двадцати присутствующих огромный кубок вина. Осушив двадцатый кубок, он внезапно ощутил острую боль в спине, словно от удара кинжалом. На некоторое время Александр лишился голоса, затем его начала бить сильная дрожь. Страдая от лихорадки, он потребовал себе ванну и повелел отнести себя к алтарям для свершения утреннего жертвоприношения. Этой церемонией он, даже если бывал пьян, пренебрегал крайне редко. Затем царь возвратился в зал для пиршества и продолжил трапезу. Здесь он заснул, не сходя с места, и проспал целый день. Лихорадку и головную боль, которые он ощутил, пробудившись, Александр посчитал следствием излишеств, позволенных им себе за столом. На закате он повелел переправить его на лодке через Евфрат и доставить в павильон, расположенный в дивном царском саду. Здесь Александр решил провести ночь.

На четвертый день он почувствовал себя лучше, помылся, как обычно, принес жертвы богам. Он призвал к себе Медия и провел с ним весь день, беседуя и играя в кости. Он распорядился назавтра созвать всех полководцев, собираясь дать им указания относительно готовящегося выступления в поход. Он отужинал надлежащим образом, как вдруг приступ возобновившейся лихорадки лишил его сил. Александр провел мучительную ночь. Тем не менее на следующее утро он известил Неарха, что через два дня корабли должны сняться с якоря с первыми лучами солнца.

На шестой день, когда Неарх явился с докладом и уведомил царя о том, что корабли и команды готовы к отплытию, а провизия погружена в трюмы, Александр пожаловался другу на усилившиеся страдания. Ощущение свинцовой тяжести томило Александра. Его терзала лихорадка. Горячая ванна, которую он принял, лишь усилила озноб. Несмотря на это, царь надеялся, что за ночь сумеет восстановить силы, и не желал отменить приказ о выступлении. Он долго разговаривал с Неархом о предстоящем плавании, признавшись ему, что с радостью ожидает начала отважной экспедиции, столько раз, еще со времен индийских походов, мысленно совершенной им. Он не изменит приказа и не отложит экспедиции, утром в назначенный час он поднимется на борт, и корабли снимутся с якоря. Александр еле держался на ногах. Он говорил с трудом, его мысли путались, и офицеры, к которым он обращался, с мукой взирали на страдания уже начинающего бредить царя. Изнуренный тяжелыми приступами лихорадки и сильным жаром, он вновь заставил вынести себя в сад к бассейну. Воздух был полон благоухания летних цветов. Здесь Александр встретился с Роксаной и попросил ее о помощи в необычном предприятии. Уверенный в скорой смерти, он хотел, чтобы Роксана приказала тайно отнести его на берег реки и бросить в волны. Таким образом он бы неожиданно исчез, не оставив следов, а воины поверили бы, что боги призвали Александра к себе. Надеясь на завещание в пользу ее будущего ребенка и из страха быть обвиненной в убийстве, Роксана отказала мужу.

– Мне ясно видно, – сказал царь, – что вы все завидуете моей божественной славе.

Теперь ему оставалось смириться с мыслью умереть как простой смертный. На девятый день Александр в последний раз на восходе солнца присутствовал при совершении жертвоприношений. Затем, вернувшись во дворец, он приказал своим полководцам находиться рядом, дабы он всегда мог дать им необходимые распоряжения; но слова, произносимые им, уже почти невозможно было разобрать.

Врачи, заботившиеся о его здоровье, признали себя бессильными остановить болезнь. Магия прорицателей оставалась последним средством спасения. Пришли известить меня. Я ответил, что более ничего невозможно сделать, так как жизненная железа в чреве Александра разрушена. За несколько недель до этих печальных событий можно было пытаться воспрепятствовать началу болезни и уберечь царя. Меня спросили, почему я ничего не сказал и ничего не пытался сделать. Тогда я поведал, что со времени рождения Александра уже знал, что на тридцать третьем году жизни царя Македонии ожидает роковое расположение звезд, но мне было известно также, что если против воли богов и вопреки пророчествам он захочет продлить свое земное существование более установленного срока, то ему суждено испытать нечто худшее, чем смерть. И лучше видеть Александра чахнущим от лихорадки, к которой предрасположены люди, рожденные под знаком Овна, чем впавшим в безумие. Безумие, являющееся не чем иным, как другой формой смерти, неминуемо настигло бы царя и уничтожило бы все творения восстановителя культа Амона.