Заговор патрициев, или Тени в бронзе - Линдсей Дэвис

Все стихло.

Я заметил, что трирема называлась «Пакс». Вряд ли это было уместно в слабых руках незнающего магистрата из маленького городка.

* * *

Наш гребец потерял весло; он поплыл за ним, оставив нас подпрыгивать на волнах бушующего моря. Когда мы снова вытащили его на борт, он развернул ялик в сторону триремы, и мы, взяв себя в руки, пытались починить, что могли.

К тому моменту, как мы подплыли достаточно близко, волнение прекращалось. Члены команды «Исиды» держались за веревки и медленно поднимались на борт «Пакса», а в это время моряки толпились над могучим бронзовым тараном, крушившим все, что осталось от яхты. Разбитые куски прекрасной игрушки разлетались по заливу. До нас доносились крики из части корпуса, висящей на паре досок, где оказался запертым один из матросов; хотя моряки и пытались спасти его, но прежде, чем им это удалось, деревянная часть отломилась и унесла его на дно. Потрясенные, мы с Гордианом оставили их и полезли по веревочной лестнице на трирему, чтобы встретиться лицом к лицу с магистратом. Мы поднялись на борт в кормовой части. Руф не пытался нас найти, поэтому мы вдвоем прошли огромное расстояние вдоль всего корабля и подошли к нему как раз в тот момент, когда группа моряков, которым с мрачным видом помогал боцман Басс, вытаскивали на борт через леер то, что осталось от Ауфидия Криспа.

Еще один труп.

Этот шлепнулся на палубу весь мокрый, окрашенный бледным едким цветом, который приобретает свежая кровь, смешиваясь с морской водой. Еще один труп, и снова без всякой необходимости. Я видел, что Гордиан был зол не меньше меня. Он скинул свой плащ, потом мы с ним завернули в него побитое тело; прежде, чем отвернуться, он сказал Эмилию Руфу одно грубое слово:

— Дерьмо!

Я был менее сдержанным.

— К чему этот безумный маневр? — взревел я, выплескивая свое презрение. — Не говорите мне, что это приказ Веспасиана — у Веспасиана больше ума!

Эмилий Руф колебался. У него все еще была та потрясающая внешность. Но дух уверенности, который однажды произвел на меня такое впечатление, оказался мишурой. Теперь я увидел его в деле и понял, что он был лишь еще одним аристократом с непонятным рассудком и абсолютным отсутствием практичного ума. Я видел такое в Британии во время мятежа, и вот оно дома: еще одно низкое должностное лицо с богатой родословной дурака, отправляющее хороших людей в могилу.

Он не отвечал. Я и не ждал ответа.

Руф осматривал спасенную команду, пытаясь скрыть свое волнение, потому что не мог найти одного человека, которого, как мы все знали, он искал. Его изящное лицо с тонкой кожей выдало тот момент, когда он решил не обращаться к Гордиану — раздражительному престарелому сенатору, который устроил бы ему короткую расправу. Вместо этого такая честь досталась мне.

— Довольно неудачно! Но это решает проблему с Криспом…

— Крисп не был проблемой! — Мой резкий ответ вывел его из себя.

— Фалько, что случилось с Пертинаксом?

— Кормит байских устриц; если это вообще ваше дело! О, не беспокойтесь; на «Морском скорпионе» он должен быть в безопасности…

Мне следовало догадаться.

Когда мы все повернулись к лееру и стали искать моего старого друга Лэса и его прочный торговый корабль, то обнаружили, что во время схватки «Морской скорпион» снялся с якоря. Он был уже далеко от нас, направляясь на юг в открытое море.

Нужно было еще потратить время на то, чтобы очистить трирему от обломков и собрать сломанные весла. Даже тогда мы должны были его догнать. Но как только мы отправились в погоню, то наткнулись на суденышки, которые я видел раньше, когда мы только подплывали к острову. «Морской скорпион» уже находился в самом конце этого ряда, так что у нашего большого судна не было другого выбора, кроме как пройти по диагонали между маленькими корабликами, ни на одном из которых не понимали, что мы когото преследовали. Их владельцами были сыновья сенаторов и племянники всадников, и если мы однажды помешали их гонке, эти горячие молодые люди решили, что отплатят нам, если пронесутся вокруг нас, словно безумная мелкая рыбешка, что клюет на мокрую булку.

— О, ради Юпитера! — проревел Гордиан. — Должно быть, Пертинакс както одолел Лэса, и теперь он удирает! — Ему в голову пришла какаято мысль. — У него Мило…

— Да ладно Мило, — глухо проговорил я. — У него мой племянник Ларий!

У триремы был парус, но во время всего действа его опустили, так что мы теряли драгоценные минуты, снова поднимая паруса на мачту и закрепляя их на реях. Тем временем торговое судно приближалось к оконечности полуострова. Бриз, который донес нас к Капри, все еще гнал его со скоростью хороших пяти узлов, когда оно направлялось к скалистому мысу. Потом судно свернуло к побережью Амальфи, и мы потеряли его из виду.

— Как ему это удалось? — беспокоился Гордиан.

— Друзья в нужных местах! — мрачно сказал я. — Наш с вами союзник, надежный Лэс, должно быть, с самого начала был заодно с Пертинаксом!

— Фалько, что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что мы жертвы группировки из Калабрии. Когда я впервые встретился с Лэсом в Кротоне, это не было случайностью; он, наверное, находился там, чтобы встретиться с Пертинаксом. Мне показалось, он был в шоке, когда я сказал ему, что Пертинакс мертв! Как только Лэс узнал, зачем я туда приехал, я уверен, что он пытался меня отравить. Потом, когда Пертинакс напал на вашего заместителя в Колонне, держу пари, он уплыл на «Морском скорпионе». Когда Лэс так кстати согласился подбросить вас до Пестума, он хотел навести на вас Пертинакса…

— Но зачем?

— Они оба из Тарента. Скорее всего, они знали друг друга задолго до того, как Марцелл усыновил Пертинакса. Тарент — это один из бесчестных городов Калабрии с непоколебимой преданностью местных жителей.

Я с грустью вспомнил, что Лэс признал, что раньше плавал в Александрию: Пертинакс наверняка спросил, что ему известно об отплытии кораблей с зерном в ближайшем году. Крисп мертв, но теперь Пертинакс на свободе с полной информацией о том, как его коллега планировал шантажировать Рим. Пертинакс, чей приемный отец внушил ему нелепые мысли о его собственном достоинстве…

На первый взгляд, по сравнению с кандидатом, имеющим такие впечатляющие таланты, как Крисп, Пертинакс не представлял для империи вообще никакой угрозы. Но я оказался более циничным. Вспомнить хотя бы Калигулу и Нерона: у Рима была привычка брать в так называемые императоры невменяемых личностей.

* * *

Появился магистрат Эмилий Руф: еще одна проблема.

— Мы скоро их догоним, — закричал он.

Как обычно, он оказался неправ. Мы так и не догнали «Морского скорпиона». Когда мы, наконец, обогнули скалистый мыс и направились к Позитано, море было полно мусора с палуб «Морского скорпиона», но корабль исчез.