Программа - Грегг Гервиц

— Можно заявить об их ограниченной дееспособности.

— Идиот, которому промыли мозги, не подпадает ни под одно юридическое определение ограниченной дееспособности. А даже если и так, кто станет выдвигать эти обвинения? Уж точно не верные слуги Беттерса. Мозги у них промыты очень профессионально. Я вообще не вижу здесь оснований для работы гособвинителя. Все, о чем мы с вами говорили, находится в ведении штата. И, поверьте мне, местный прокурор, у которого и так дел невпроворот, не больше меня захочет повесить на себя такой подарочек.

— А как насчет хранения оружия? — спросил Томас.

— Рэкли не нашел там ни мечей, ни гранат, ничего запрещенного. Беттерс может хранить у себя кучу огнестрельного оружия, если оно не фигурировало в каких-нибудь преступлениях.

— Бьюсь об заклад, все оружие у него зарегистрировано, — пробормотал Томас.

— Мы не можем рисковать, полагаясь на судьбу и надеясь вопреки очевидному, что это не так, — заметил Винстон.

У Тима пересохло во рту:

— Короче, ты не захотел выдать мне ордер на использование средств наблюдения, а теперь не хочешь открывать дело потому, что у меня недостаточно улик.

— Ну да, что-то вроде того, — Винстон помолчал, словно этот парадокс был непреложной и неоспоримой истиной. — Понимаешь, Рэкли, у нас есть законы. Они не идеальны, но других пока не придумали. И даже если начальник службы судебных приставов и прокурор и решили бы позволить себе немного вольное толкование, то ты уж точно не тот пристав, которому… — он осекся. — Послушай, ты отлично поработал по этому делу. Я не меньше тебя расстроен тем, что мы ничего не можем сделать. Я понимаю, что выступаю здесь в роли злодея, когда говорю, что пройдет в суде, а что нет. Но в последнее время нам приходится действовать очень осторожно. Защитные механизмы Конституции сильно проржавели под влиянием множества различных современных течений, и я не хочу в данном случае являться козлом отпущения, который будет отдуваться за всех. Мы все здесь в одной лодке — мы должны защищать репутацию Министерства юстиции и Службы судебных приставов. В таком деле один неверный шаг — и начнется такое: пресса развопится по всему миру; приспешники ТД будут с пеной у рта доказывать, что верблюды мы, а не он; правозащитники будут отстаивать священное право каждого человека делать с собой все что угодно, любую хрень, которая только ему в голову взбредет.

Тим взглянул на Медведя, который заочно окончил юридический факультет и в этом смысле имел перед ним преимущество. Медведь тихо выругался и провел ладонью по своей мощной шее. Не такой реакции Тим от него ожидал — он хотел, чтобы в ситуацию была внесена предельная ясность.

— Послушай меня, — сказал Таннино, — Терренс Беттерс настоящая заноза, которая все время раздражает федеральное правительство. За ним охотится налоговая, Министерство обороны давно имеет на него зуб, да и ФБР тоже. Я больше всего на свете хочу надрать ему задницу, но я не могу рисковать и лезть туда, зная, что мне от этого толку не будет, а будет только хуже, потому что у меня на него ничего нет.

— Когда имеешь дело с такими умными парнями, как Беттерс, иногда случается, что на то, чтобы их прижать, нужно затратить слишком много ресурсов, так что это вообще того не стоит. — Винстон встал и два раза быстро хлопнул рукой по своей шляпе, стряхивая с нее пылинки. — Вот тебе мой совет: вытащи девочку и забудь об этом. Не давай Беттерсу поводов к началу войны. Дай ему свободу действий и просто подожди. — Он кивнул Таннино. — Пожалуйста, поблагодари жену от моего имени за выпивку. — Винстон вышел и заботливо прикрыл за собой дверь.

В комнате воцарилось мрачное молчание.

— Мне жаль, сынок, — вокруг рта и глаз Таннино собрались морщинки. Когда ему приходило по локоть влезать в бюрократические процедуры, он всегда выглядел старше своего возраста. — Похоже, тут мы больше ничего поделать не сможем.

Тим коротко кивнул и поднялся.

— Рэкли, мне нужно…

— Да, конечно. — Тим вынул из кармана значок. — Я очень ценю, что имел возможность снова поработать с вами.

Фрид был занят вдумчивым изучением ковра, даже Томас неловко кашлянул.

Тим протянул значок Таннино, который принял его с кислой физиономией. Потом Рэкли вынул из кобуры «Смит-энд-Вессон», положил его на стол, пожал всем руки и вышел.

Дрей сидела на надувном матрасе, Ли спала рядом с ней, одной рукой обняв Дрей за живот. На полу возле старой магнитолы валялась скомканная тряпка с кровавыми разводами.

Когда Дрей увидела Тима, остановившегося в дверном проеме, она ловко вывернулась из-под руки Ли. Та только застонала и зарылась лицом в простыни: ее кожа блестела от пота.

— Может, тебе просто раскрыть ее? — прошептал Тим.

— Она любит, чтобы ей было жарко. — Дрей нажала на магнитофоне кнопку обратной перемотки. — Ты устроил встречу?

— В девять часов в отеле у Реджи. Что это?

— Я убедила Ли записать на магнитофон сообщение, которое она должна оставить ТД на автоответчике в семь утра, чтобы она могла спокойно поспать. Я встану утром, наберу номер и прокручу запись. — Когда Дрей с Тимом вышли в коридор она наконец заметила, какое у него застыло на лице выражение. — В чем дело?

Он жестом попросил ее пройти с ним в ванную. Пока Тим принимал горячий душ, Дрей сидела на крышке унитаза и слушала его. Она почти ничего не сказала: тут и говорить-то было нечего.

Тим лег в постель, а Дрей уткнулась носом в книгу — это был ее обязательный к выполнению ритуал на сон грядущий. Продолжая читать, она потянулась к нему и взяла его за руку. Тим смотрел на сейф с оружием, на потолок, на темные листья, мягко постукивающие по стеклу за окном.

Не отрываясь от очередной страницы, Дрей сказала:

— Она очень хрупкая.

Проходя по коридору, Тим слышал тихий голос Дрей. В сероватом утреннем свете полированная поверхность стойки тускло переливалась.

Ли сидела, наклонившись над миской разноцветных кукурузных хлопьев, ее рука исправно отправляла в рот внушительные порции питательных злаков. Несмотря на то что вот уже двадцать часов Ли имела неограниченный доступ на кухню, она все еще ела, как сирота из зоны военного конфликта. В компании с Ли и Дрей Тим начинал смущаться из-за своего слабого аппетита.

На Ли была надета любимая водолазка Дрей еще со времен ее обучения в Академии. И когда у Ли молоко потекло по подбородку, она вытерла его рукавом: самое интересное, что Дрей ни словом об этом не обмолвилась. Кожа Ли приобрела здоровый розоватый оттенок, волосы блестели и были аккуратно причесаны так, что прядки на лбу закрывали ссадины.

— Доброе утро, — одновременно сказали Ли и Дрей.

Тим выдавил из себя улыбку. Он ощущал внутри жуткую пустоту с того самого момента, как вчера отдал Таннино значок, и никак не мог избавиться от этого ощущения: