Эльфийский подменыш - Алан Чароит

Брендалин сидела в седле по-женски, расправив длинные юбки и сжимая поводья твёрдой рукой. Её светлые волосы развевал ветер, губы сжались в тонкую линию, а фиалковый взгляд обжигал холодом.

– Зря ты проснулся, – нахмурилась она. – Стой там. Не подходи.

– Брендалин! – Элмерик не мог поверить глазам. – Что случилось? Ты куда?

– Уезжаю, как видишь. Мне больше нечего делать на мельнице… Молчи. Если начнёшь кричать, клянусь: ты пожалеешь, что родился на свет.

Не слушая её, бард бросился вперёд, перехватывая поводья.

– А я клянусь, что не отпущу тебя, пока не услышу хоть какое-нибудь объяснение.

Брендалин звонко рассмеялась, запрокинув голову.

– Какой же ты глупец! Посмотри на меня – и всё сам поймёшь. Нет, не так посмотри, тупица! По-другому. Ты ведь умеешь.

У Элмерика похолодели ладони, а язык прилип к нёбу. Даже если бы он захотел сейчас позвать на помощь, то не сумел бы. Сердцем бард уже знал ответ, но не желал верить, поэтому прикрыл один глаз, позволяя себе увидеть то, чего не хотел знать.

В свете истинного зрения черты Брендалин почти не изменились, лишь стали ещё тоньше и изящнее. Раны от когтей лианнан ши были наполнены жидким огнём и наверняка причиняли невыносимую боль. Порыв ветра взметнул её волосы, явив взгляду острые эльфийские уши, украшенные серьгами с подвесками из белого металла. Рука Элмерика сама потянулась к флейте, но Брендалин прикрикнула:

– Не смей!

Она пришпорила коня, и тот поднялся на дыбы, вырывая поводья из замёрзших пальцев барда. Не удержавшись на ногах, Элмерик со всего маху сел в сугроб и откатился в сторону, чтобы не оказаться под копытами разгорячённого скакуна.

– Выходит, всё это время ты лгала мне… – Бард даже не пытался подняться.

Его тихие слова неожиданно достигли цели. Брендалин вскинулась, словно от удара, и отвела взгляд.

– Лишь единожды я сказала неправду. И поверь: это причинило мне сильную боль.

– Ах да, я и забыл: эльфы ведь не лгут! – Элмерик горько усмехнулся, глядя в чёрное небо. – Значит, просто недоговаривала, заставляя меня додумывать остальное. Так ведь?

– Это было нетрудно. – Эльфийка скривила рот. – Легко обмануть того, кто сам желает обмануться. Но я солгала бы, если бы сказала, что наши чувства ничего не значили. Признаюсь: в какой-то миг…

– Замолчи! – выплюнул бард, поднимаясь во весь рост. – Это низко!

– Мне правда жаль, что всё так вышло… – Брендалин больше не смотрела в его сторону. – Но иначе и быть не могло. Сейчас тебе лучше уйти в дом и сделать вид, что ты никого не видел. Поверь: меньше всего на свете я хочу навредить тебе. Но если ты не оставишь мне выбора…

– Тогда убей меня сейчас, и покончим с этим! – Элмерик заступил ей дорогу. – Потому что я не сойду с пути. И буду преследовать тебя до конца дней.

– Век смертных недолог, – со смешком сказала эльфийка, но в её голосе Элмерику почудилось сожаление.

Она занесла руку в расшитой серебром замшевой перчатке, но нанести удар отчего-то не спешила.

– Чего ждёшь? – ухмыльнулся бард. – Разве ты медлила, когда убивала Мартина?

– Это не я. – Брендалин опустила ладонь. – Я вообще никогда не убивала… А уж его и подавно не смогла бы. Сам подумай: разве мне хватило бы сил? Он могущественный чародей.

– Может, тогда ты заколдовала Келликейт, чтобы она убила вместо тебя?

Эльфийка пожала плечами:

– Какая теперь разница? Спроси у своих наставников, когда те приедут. Может, для разнообразия они в этот раз не станут скрывать правду. Я лишь открыла Врата для очень давнего врага Соколов. Это долгая история. Старая вражда. Не моя и не твоя.

– Теперь она и наша тоже! – вскинул голову бард.

– Будь по-твоему.– Девушка заправила за ухо непослушный локон. – Но мне пора. Скоро рассвет. Прощай, Рик!

Она пришпорила коня, и тот, словно очнувшись от оцепенения, рванул с места в карьер.

Элмерик успел подпрыгнуть и повиснуть на передней луке, собираясь выбить беглянку из седла, но обезумевший скакун перемахнул через изгородь, задев копытами верхнюю балку. В тот же миг бард ощутил мощный удар в грудь и невольно разжал пальцы, с возгласом сожаления выпуская добычу.

Земля и небо дважды поменялись местами, прежде чем он рухнул наземь в объятия наступающей тьмы.

Очнулся Элмерик от сильной боли в ноге и холода, пронизывавшего до костей. Он попробовал сесть, но подкатившая дурнота свела на нет все попытки.

– Тише, пожалуйста. Нельзя сейчас вставать. – Женский шёпот над ухом раздался так внезапно, что бард дёрнулся и тут же застонал от новой вспышки боли.

– Брендалин?..

– Если маленький чаропевец ищет эльфийку, то её давно и след простыл.

Элмерик повернул голову на голос и невольно поёжился под взглядом зелёных глаз, светившихся в темноте, как у кошки. Рядом с ним прямо на снегу сидела лианнан ши, закутанная в клетчатый плед бедняги Мартина. Её светлые косы были припорошены снегом.

– Маленький чаропевец повредил ногу. – Она качнула головой. – Это было очень неосмотрительно.

– Кто вы?.. Почему я зде… о боги, кажется, мне конец… – Мысли путались в голове, и бард никак не мог понять, что тревожит его больше: сломанная нога, собственное жалкое бессилие, сбежавшая Брендалин или близость безжалостной кровопийцы? Неужели Джерри облажался и она преодолела защитный круг камней? Или, может, наоборот, – застряла внутри? Оберег мастера Патрика горел на щеке так, что, казалось, сейчас заставит растаять навалившие за ночь сугробы.

– Успокойтесь, я сейчас всё объясню. – Лианнан ши наклонилась ближе, и Элмерик закрыл глаза: а ну как укусит? – Не бойтесь, я не причиню вам вреда. Маленький чаропевец помнит, как свалился с лошади?

Элмерик кивнул и тут же поморщился от боли, пронзившей виски.

– В таком случае не стану напоминать, как вы получили эту рану. Скажу лишь, что видела всё своими глазами. Я пряталась там, за одиноким дубом. – Она махнула рукой куда-то в сторону. – Когда вы упали, то оказались за пределами защитных линий, поэтому я смогла подойти. Чтобы помочь, конечно…

– Не знал, что вашему племени свойственно добросердечие, – хмыкнул бард, глядя в тёмное небо.

Он запоздало подумал, что мог оскорбить золотоволосую деву неосторожным словом. Или и того хуже – разозлить её. Нашёл вообще, кому перечить, – упырице! Но прежде, чем он успел пробормотать слова извинений, красавица залилась смехом, похожим на звон сотни серебряных колокольчиков.

– Вы правы: сердце у меня не очень-то доброе, – сказала она, отсмеявшись. – Но тут, как ни крути, случай особый.

– Почему? – Элмерик смутился, когда лианнан ши коснулась пальцем его щеки, – как раз в том самом месте, где алел охранный сокол.