Ганзейцы. Савонарола - Оскар Гекёр

относительно Маддалены, так как её родители были убеждены, что вправе располагать ею и что она будет беспрекословно повиноваться им. Само собой разумеется, что Маддалена была более свободна в своих отношениях с ближайшими родственниками, нежели с остальными молодыми людьми, которых она встречала только на больших празднествах, где строгий этикет и тяжёлая одежда стесняли всякое свободное движение. Во время танцев кавалер едва смел коснуться кончиками пальцев руки дамы; церемониал предписывал почти каждое слово, которое произносилось в подобных случаях.

Но в саду виллы Пацци молодёжь обоих родственных домов пользовалась полной свободой. Здесь прекращался строгий надзор, не было дорогих платьев; никто не смущался, если волосы приходили в беспорядок, и это доставляло даже особенное удовольствие. Естественно, что при частых свиданиях преждевременно развившаяся Маддалена почувствовала род сердечной склонности к своему двоюродному брату Пьетро Пацци, которая отчасти выражалась в шаловливом поддразнивании, а частью в том напряжённом внимании, с каким она слушала его во время серьёзного разговора. Пьетро со своей стороны никогда не обижался на шутки своей молодой родственницы, тем более что он был сильный, ловкий юноша, искусный во всех рыцарских упражнениях и сознававший вполне своё умственное превосходство. Но влюблённый юноша никогда не задавал себе вопроса относительно последствий этой взаимной привязанности, равно как и сама Маддалена, пока разговор с матерью не убедил её, что она не может располагать своим сердцем. Известие, сообщённое ей матерью, было коротко и ясно и почти имело вид приказания.

— Отец нашёл тебе жениха, — сказала Клара Орсини, — он обещал папе, что ты выйдешь замуж за принца Чибо.

— Принца Франческетто? — спросила с непритворным ужасом Маддалена.

— Принца Франческо Чибо, племянника папы, который недавно сделал его герцогом Массы и Каррары, — возразила синьора Клара, бросив на дочь уничтожающий взгляд, не допускавший дальнейших возражений. Но Маддалена привыкла к подобным взглядам, и, как известно, этого рода средства теряют всякое значение, когда слишком часто прибегают к ним.

— Франческетто! — повторила ещё раз непокорная дочь, в её голосе слышен был гнев и презрение. — Все смеются над ним, он так мал ростом, что едва доходит до моего плеча, и вдобавок сын папы!

— Маддалена! — воскликнула синьора Клара строгим тоном; губы её дрожали от негодования.

Но молодая девушка не обратила на это никакого внимания.

— Всем известно, — сказала она, — что он сын папы и даже открыто признан им. Если бы дело не получило такой огласки, то мне не могло прийти в голову, что глава католической церкви имеет собственную семью! Прежде никто не знал об этом, но папа Иннокентий позаботился, чтобы даже дети на улице толковали о его сыне. Вы хотите, чтобы я породнилась с папой; действительно, это совершенно новое и почётное звание! Но я никогда не соглашусь на это и вообще не желаю выходить замуж... Впрочем, — добавила она с глубоким вздохом, — я хотела бы стать женой Пьетро Пацци и не выйду ни за кого другого! Что же касается этого карлика Чибо, то о нём и говорить не стоит!..

Нужно было иметь известного рода мужество, чтобы сопротивляться таким образом воле матери, потому что в те времена даже в знатных семьях принуждали взрослых детей к послушанию строгими мерами. Но Маддалена знала свою мать, и при этом она была так возмущена предполагаемым браком, что в данную минуту никакая сила на свете не могла бы вынудить её согласиться.

Но кроме насилия были другие, более действенные средства. Разгневанная мать вышла из комнаты и заперла за собою дверь на ключ. Она поспешила к мужу, чтобы посоветоваться с ним относительно дальнейшего способа действий. Полчаса спустя она вернулась назад и объявила, что Маддалена за своё непослушание будет отправлена на неопределённое время в женский монастырь св. Аннунциаты. Весёлая девушка внутренне содрогнулась при этом известии, но из упрямства ничего не ответила. Приготовления были вскоре окончены, и молодую девушку отнесли в закрытых носилках в монастырь, где настоятельница уже была предупреждена относительно цели этой меры.

Большая часть флорентийских монастырей пользовалась милостью фамилии Медичи; такие же щедрые вклады вносимы были и в монастырь св. Аннунциаты. Кроме того, Лоренцо Медичи недавно пожертвовал в монастырскую церковь художественное произведение Перуджино. Поэтому настоятельница считала своей прямой обязанностью исполнить желание своего благодетеля, тем более что ей не раз случалось приводить к смирению закоснелые души грешниц и она была довольно опытна в подобных делах.

Первая принятая ею мера заключалась в том, что Маддалена должна была подчиниться порядку монастырской жизни.

Ночью, едва молодая девушка заснула крепким сном, как её разбудил резкий звон церковного колокола, призывающий к ранней обедне. Несколько дней спустя, когда утомлённые нервы утратили свою восприимчивость и колокол уже не в состоянии был разбудить её, применены были другие средства, чтобы принудить гостью к исполнению обязанностей, предписанных монастырским уставом. Монахини выполняли в точности и с невозмутимым хладнокровием все приказания настоятельницы, которая позаботилась о том, чтобы слёзы и просьбы Маддалены не возбуждали сострадания в её окружающих. Между прочим запрещено было строжайшим образом говорить с нею, кроме необходимых ответов. Через каждые два часа её водили в церковь и заставляли слушать бесконечные молитвы, не представлявшие для неё ни малейшего интереса. Окружавшие её монахини, приученные к слепому повиновению, дошли до полного отупения или были воодушевлены религиозным фанатизмом, кроме того, у них были различные занятия в монастыре и вне его, но несчастная Маддалена не в состоянии была выносить томительное однообразие этой жизни.

Сначала она решила не покоряться ни в каком случае, хотя бы ей пришлось провести всю жизнь в монастыре; но так как это не соответствовало желанию её родителей, то настоятельница ещё более усилила её религиозные обязанности. Кроме того, запрещены были какие-либо облегчения и даже всякие дружеские изъявления со стороны монахинь, так что Маддалена целыми днями не произносила ни единого слова.

Это была медленная пытка, которая через несколько дней вернее привела к цели, нежели минутные физические мучения. Маддалена дошла до такого угнетения душевного и умственного состояния, что настоятельница сочла возможным написать родителям, что дочь их смирилась и готова исполнить всё, что они потребуют от неё.

Затем последовала торжественная сцена: Лоренцо и Клара явились в монастырь за своей дочерью. Монахини собрались в монастырской столовой, настоятельница привела Маддалену к нетерпеливо ожидавшим её родителям. Лоренцо спросил дочь: намерена ли она покориться их воле и выйти замуж за Франческо Чибо? Наступило довольно продолжительное молчание. Сердце несчастной девушки ещё раз возмутилось