Дань псам. Том 1 - Стивен Эриксон

Ну что ж, дурака – пусть хоть какого громадного – затопчут или отбросят в сторону. Движение вечно. Движение… внезапная конвульсия охватила разум Капитана, в его мозг вцепились пальцы, духи, охваченные ужасом, завизжали…

Кислый привкус на языке…

Чуть не задохнувшись, Капитан сделал знак рукой.

Слуга, сидевший за его спиной в специальном, похожем на гроб, ящике, внимательно наблюдал в щель и, увидев сигнал, потянул за плетеный шнур. Проревел рог, потом еще три раза.

И вот, впервые за семь лет, королевство скатанди остановилось.

Громадный воин шагал прямо к голове колонны рабов. Он обнажил меч. Когда он взмахнул оружием, рабы начали кричать.

С обоих флангов задрожала земля: рыцари двинулись к дворцу.

Капитан снова неистово зажестикулировал. Опять взревели горны, и две лавины рыцарей начали разворот, уходя в сторону от гиганта.

Взмах меча прорубил главный брус, к которому крепились цепи упряжи, на половину его длины. Посыпались болты, цепи заскользили через железные кольца на землю.

Капитан, пошатываясь, вцепился в перила балкона. Он видел, что рыцари, снова перестроившись, смотрят на него, ожидая команды. Однако Капитан не мог даже шевельнуться. Боль поднималась от искалеченных костей ступней по ногам. Ослабевшими руками он цеплялся за украшенные столбы балкона. В черепе кишели муравьи.

Духи ушли.

Сбежали.

Он остался один. Он был пуст.

Покачнувшись, он плюхнулся на трон.

Капитан видел, как один из сержантов подъехал к гиганту, который стоял, опираясь на меч. Крики затихли, внезапно освободившиеся от оков рабы бросились в стороны; некоторые упали на колени, словно присягая новому королю, узурпатору. Сержант натянул поводья и заговорил с гигантом, их глаза оказались на одном уровне.

Капитан был слишком далеко, чтобы слышать хоть слово, а слышать он хотел; обильный пот пропитывал изящные шелка его одежд. Капитана охватила лихорадка. Он взглянул на руки: из старых, вдруг открывшихся ран текла кровь, кровь сочилась из ступней в мягкие тапочки. Он внезапно вспомнил, как мечтал умереть, уйти, сдаться. Да, там, в тени тополей…

Сержант подобрал поводья и погнал коня ко дворцу.

Подъехав, он спешился, гремя доспехами, и снял шлем с забралом. Потом полез по ступенькам.

– Капитан, этот идиот заявляет, что рабы отныне свободны.

Глядя в голубые глаза солдата, расширенные от удивления, от крайнего изумления, Капитан ощутил прилив сожаления.

– Это ведь он?

– Господин?

– Враг. Убийца моих подданных. Я чувствую. Я вижу правду, ощущаю ее, чувствую ее вкус!

Сержант промолчал.

– Ему нужен мой трон, – прошептал Капитан, подняв окровавленные руки. – Что же, все ради этого, как думаешь? Все, что я делал, – просто для него?

– Капитан, – прорычал сержант. – Он заколдовал вас. Мы зарубим его.

– Нет. Ты не понимаешь. Они ушли!

– Господин…

– Устройте лагерь, сержант. Скажи ему… скажи, что он будет моим гостем на ужин. Моим гостем. Скажи ему… скажи… моим гостем, и всё.

Сержант, настоящий солдат, только отсалютовал и ушел.

Капитан подал еще один знак грязной, окровавленной, изувеченной рукой. Появились две служанки, чтобы помочь ему подняться. Капитан посмотрел на одну из них. Круглая, пухленькая киндару с лисьей мордочкой; она уставилась на его окровавленные руки, облизнув губы.

Я умираю.

Не через столетия. До исхода дня. До исхода дня я буду мертв.

– Приведите меня в надлежащий вид, – сказал он, задыхаясь. – Не надо давать ему повод смущаться, понятно? Я не хочу жалости. Он мой наследник. Он пришел. Он наконец пришел.

Служанки, с расширившимися от страха глазами, повели его внутрь.

А муравьи продолжали копошиться.

Лошади стояли в круг, отмахиваясь хвостами от мух и, опустив головы, щипали траву. Нераспряженные волы со стороны наблюдали за ними. Кэдевисс, опершись на колесо повозки, так же безмятежно наблюдала за седовласым чужаком.

Нимандр знал, насколько обманчива бывает эта безмятежность. Из всей их жалкой горстки Кэдевисс смотрела яснее других, с пронзительностью, способной запугать кого угодно. Стоило встретиться с ней взглядом, как пустота у нее в глазах медленно растворялась, уступая место чему-то жесткому, несгибаемому и не терпящему хитрости. Становясь все острее, взгляд пронзал жертву, будто ногти впиваются в дерево, заставляя сердце отчаянно колотиться, лицо – бледнеть и покрываться испариной. А потом Кэдевисс как бы невзначай отводила глаза, и несчастный должен был выбрать: либо бояться эту женщину, либо обожать ее со всепоглощающей и всесокрушающей страстью.

Нимандр опасался Кэдевисс. И одновременно любил ее. Выбор всегда давался ему с трудом.

Если Каллор и чувствовал на себе ее взгляд (а Нимандр не сомневался, что чувствовал), то виду не подавал. Его больше занимало пустынное небо и просторы вокруг. Это когда он не спит и не ест. Неприятный попутчик, властный и деспотичный. Он не готовил, не мыл за собой тарелку. Вел себя, будто хозяин с шестью слугами.

Ненанда активно призывал выгнать старика, забросать камнями и навозом, но у Нимандра такая абсурдная картина даже не укладывалась в воображении.

– Он слабеет, – сказала Десра.

– Думаю, скоро будем на месте, – ответил Нимандр.

Их отряд находился к югу от Сарна – в прошлом немаленького города. По бокам от ведущей к нему дороги стояли конюшни, лавки и таверны, земля за которыми была разделена на ранговые участки. Немногочисленные оставшиеся жители, пугливые, как побитые псы, прозябали в нищете. Они колотили мотыгами затвердевшую, очень давно не паханную землю, но завидев едущих по тракту путников, побросали инструменты и попрятались.

Припасы, оставленные на перекрестке, были тщательно расфасованы по деревянным ящикам, которые накрыли промасленной тканью, растянутой на колышках: свежие фрукты, сахарные леденцы, присыпанные солью, буханки черного хлеба, полоски вяленого угря, разбавленное вино и три вида сыров. Откуда все это взялось, учитывая плачевное состояние местного хозяйства, оставалось загадкой.

– Он убьет нас, как только увидит, – сказала Десра, глядя теперь на Каллора.

– Клещик согласен.

– Каков он из себя?

Нимандр пожал плечами.

– Несчастный. Нам нужно двигаться.

– Погоди, – сказала Десра. – Пускай Араната посмотрит на Чика.

– Араната? – Нимандр оглянулся. Та сидела на склоне дорожной насыпи, подобрав ноги, словно косуля, и собирала цветы. – Зачем? Что она сделает?

Десра пожала плечами, как будто не могла объяснить. Или не хотела.