Спасение души - Али Стюббе

когда мы переступаем через него, и ни одна капля воды не падает на нас. С другой стороны небольшой, похожий на пещеру туннель ведет в величественно возвышающийся лес. Листья, кажется, мерцают, цветы краснеют теплым сочным румянцем, и каждый мой шаг по лесной подстилке оставляет за собой светящийся след. Я смотрю, как мой золотой отпечаток мерцает, прежде чем исчезнуть, как будто его никогда и не было.

— Я никогда не могла даже представить себе этого, — выдыхаю я, когда мы переступаем через блестящий, покрытый мхом корень.

Низкий смешок сотрясает его грудь.

— Я тоже, но у меня никогда не было времени по-настоящему представить, на что будет похожа загробная жизнь, — он опускает голову и смотрит на меня, приподняв бровь. — А чего ты ожидала?

— Пламя? Может быть, глубокая яма тьмы, которая изолирует тебя безумием, или что-то еще, что заставляет тебя вырывать страницы из книги, одну за другой, до конца твоих дней. И то, и другое одинаково ужасно, — бормочу я, пока не замечаю, что Кай смотрит на меня сверху вниз, весело приподняв обе брови. От одного представления об этих судьбах у меня по коже пробегают мурашки, заставляя меня дрожать.

— Может быть, для истинных грешников. Тех, кто совершает чистое зло без добрых намерений и только по эгоистичным причинам. И это не про тебя, принцесса.

От его слов у меня что-то скручивается в животе. Поэтому я избегаю его взгляда и смотрю вперед, следуя по тропе, по которой похоже уже много раз ходила.

Тихо, однако, я позволила своим мыслям вырваться наружу.

— Но ты сказал, что я еще не умерла. Откуда ты знаешь?

Чья-то рука хватает меня за плечо, оттаскивая назад, только чтобы обнаружить, что Кай остановился как вкопанный.

— Потому что я верен только тем, кто достоин. А ты… — кончиком костяшки его пальца он касается кончика моего носа, слегка изгибая губы, шрам на его лице растягивается. — У тебя самое большое сердце, которое я когда-либо знал. Даже это место недостаточно хорошо для тебя.

— А как насчет тебя? — я спрашиваю, потому что, если он верит, что у меня самое большое сердце, значит, он не даже не задумывался взглянуть на себя. Он единственный, кто помог мне выжить в таком холодном, жестоком мире. Тот, кто показал мне, как быть сильной, когда все остальные хотели увидеть, как я сломаюсь.

На этот раз его глаза загораются как никогда раньше. В уголках его глаз образуются небольшие морщинки, рот расширяется, а щеки приподнимаются в широкой улыбке.

— Я счастлив здесь, — он делает паузу. — Тебе не нужно беспокоиться. Это всегда было моим временем, и теперь я это знаю.

Я наклоняю голову в безмолвном вопросе, ожидая его ответа, пока его глаза, кажется, теряются в мечтательных воспоминаниях.

— Моя пара здесь. Она так долго ждала меня.

Жжение нарастает в моих глазах, когда они наполняются слезами, губы дрожат в улыбке.

— Могу я с ней познакомиться?

— Тебе даже не нужно просить, принцесса. Но сначала кое-кто еще ждет встречи с тобой.

Кай продолжает идти по тропинке под деревьями, убирая ветку с моего пути, когда мы выходим на поляну. Он останавливается, когда мы подходим к каменной арке, увитой множеством фиолетовых и белых цветов. Зеленые виноградные лозы обвиваются вокруг идеально распустившихся цветов, обвивая камень, в то время как пять колонн образуют круг сразу за ним.

— Что это за место?

Я прохожу под аркой, ожидая, что Кай ответит мне, но вместо этого тишину заполняет знакомый голос, которого я не слышала с детства.

— Это сердце загробной жизни, моя милая Эмма.

Мои волосы развеваются по воздуху, я разворачиваюсь на пятках и сталкиваюсь лицом к лицу с тетей Лидией. Я вскрикиваю, слезы, которые уже были на поверхности, выливаются наружу, когда я сокращаю расстояние, чтобы обнять ее, прежде чем она успевает даже разжать объятия. Утыкаясь лицом в ее плечо, я вдыхаю ее. Она выглядит точно так же, как раньше, когда я была маленькой. Воспоминание о ней, звук ее голоса — все это начало исчезать, когда я отчаянно пыталась удержать ее.

— Моя храбрая девочка, — шепчет она. — Ты уже не такая маленькая.

Ее ловкие пальцы играют с моими волосами.

Я отстраняюсь и любуюсь ее огненными волосами, легкой россыпью веснушек и карими глазами, в которые я обычно смотрела каждый вечер, когда она укладывала меня. И меня затягивает назад, во времена сладких колыбельных и платьев, запачканных грязью от игр на улице.

— Ты выглядишь точно так, как я помню.

Мой голос полон благоговения, когда я рассматриваю каждый дюйм ее лица.

Легкий смех следует за ее мягкой улыбкой.

— Здесь это благословение; мы просто перестаем стареть, — она подмигивает, прежде чем бросить взгляд через мое плечо. — Кое-кто еще ждал встречи с тобой.

Ее руки слегка хватают меня за плечи, разворачивая, и я прижимаю руку к груди. Убеждая свое сердце успокоиться, когда мои глаза натыкаются на те, которые соответствуют моим.

— Мама, — прохрипела я. Мое сердце сжимается вдвое, отказываясь замедляться. Мышцы моих ног угрожают отказать при новой встрече с ней.

Она широко раскидывает руки, и я без малейших колебаний принимаю ее объятия. Шмыгая носом, я шепчу:

— Ты не должна была снова покидать меня.

— Ш-ш-ш, — она прижимается своей головой к моей. — Это работа матери — защищать своих детей, а твоя жизнь только начинается.

— Все, кто защищает меня, умирают, — бормочу я, смахивая слезы, которые вот-вот потекут. Моя щека прижимается к ее плечу, когда мой взгляд встречается с взглядом Кая.

Ее глаза, должно быть, следят за тем, куда я смотрю, потому что она говорит:

— Кай рассказал нам, что произошло, но ты должна знать… Ничто не могло изменить его судьбу. Это было его время.

Сдавленный всхлип вырывается из моей груди, я прижимаюсь к ней головой, потому что не хочу в это верить.

Она берет мое лицо в свои теплые ладони.

— И если я правильно помню, у тебя есть кто-то, кто прошел бы сквозь огонь, чтобы защитить тебя, рискуя своим сердцем. Сердце, которое бьется и все еще очень живое.

— Но Кай…

Я снова поворачиваюсь к нему лицом, к тому, кто подставил себя под удар, только для того, чтобы обнаружить, что теперь он улыбается с женщиной под мышкой. Она смотрит на него снизу вверх глазами лани, в которых столько любви.

— Это было мое время, принцесса, — он говорит так спокойно. Так умиротворенно. — Я знал, что произойдет, и я все равно это сделал. Моей клятвой было защищать тебя.

Мышцы его челюсти напряглись, глаза