Игры для мужчин среднего возраста - Иосиф Гольман

— Где деньги? — прошептал моджахед.

— Деньги целы и будут переданы тебе. За вычетом моих комиссионных.

— Собака, — еле слышно произнес Али. — Забирай свое, отдавай остальное.

— Есть еще один момент.

— Какой? — Его лицо, не изменив цвета, стало совсем неподвижным. Точно окаменевший пергамент.

— Твой враг из Красноярска, — сказал Ефим.

— При чем здесь он? — не понял чеченец, но опять без нервного срыва, которого так опасался Береславский.

— Он дал мне машину и заплатил за трафик. Еще в Москве. Я же тебе говорил. В кафе.

— Но мы договорились, что теперь я главный заказчик. Разве не так?

— Так, — подтвердил Ефим. — Но жизнь идет, ситуация меняется.

— Ты что, бессмертным стал? — ощерился горец.

— Наоборот, — объяснил Ефим. — Я как раз здесь в самой большой опасности. Либо ты меня убьешь, либо он. А я жить хочу.

— И что предлагаешь? — Али, к счастью, оказался намного хладнокровнее, чем Ефим предполагал. Сохранится ли это хладнокровие, когда он увидит убийцу своего сына?

— Я предлагаю передать вам деньги, забрать свои копейки и уйти. Причем вы должны уйти оба живые.

— Тебя-то что это волнует?

— Если вы вдвоем договоритесь — и договоритесь без пальбы, — я останусь живой. Деньги у вас, я — замазан в доставке, зачем я вам буду нужен без денег и замазанный? Это — мое спасение. Логично?

— А если он пальнет, когда я войду?

— Не пальнет, — твердо сказал Береславский. — Мы с ним подольше, чем с тобой, беседовали. К тому же у него к тебе — кроме денег — предъяв нет.

«Зря я это сказал, — запоздало подумал Береславский. — У Али точно имеется одна не денежная предъява. Вполне может сорваться».

Но чеченец не сорвался.

— То есть все либо в деньгах, либо в гробах? — недобро улыбнулся он.

— Отменно сформулировано, — подтвердил профессор. — Кстати, вторую половину, может, тоже сможешь изъять. Но потом. Без меня.

Али задумался.

— Ладно, — наконец произнес он. На данном этапе он не видел других вариантов.

Неужели все сложилось как надо? Ефиму даже поверить в это было непросто. И он на всякий случай еще раз спросил:

— А ты-то сможешь в него не выстрелить, когда увидишь?

— Попробую, — снова улыбнулся Али.

«Какая же у него неприятная улыбка!»

— Попробуй, это важно, — согласился Береславский. И достал из внутреннего кармана то, что Скрепов счел пивной банкой.

Али узнал ее сразу — сам же и дал.

Ефим сжал гранату правой рукой, левой — разогнул усы и, дернув кольцо, выдернул чеку. Отдал ее Али.

Тот спокойно взял кольцо с проволочками и положил в карман.

Теперь жало ударника отделял от капсюля только сжатый ладонью Береславского спусковой рычаг. Расслабься рука — пружина бросит вперед ударник, загорится пиросостав замедлителя — и, очень скоро, взрыв.

— Твоя страховка? — то ли спросил, то ли просто сказал горец.

— Ага, — подтвердил Береславский. — Либо все в деньгах, либо все в гробах.

Они подошли к кабинетику, и, казалось бы, успокоившееся сердце Ефима снова заколотилось. Теперь на него будут смотреть уже два ствола. Плюс еще одна неприятная штука. Он на миг представил себе, как эта зеленая дрянь выскальзывает из его вспотевшей ладони…

Сколько им останется жить после этого — три, четыре секунды?

Ефим зашел внутрь первым.

— Он не выстрелит, — с порога сказал посеревшему Скреперу. — И ты воздержись, пожалуйста.

Затем пропустил чеченца. Тот сел напротив Скрепова, сверля своего врага ненавидящим взглядом. У обоих — рука в кармане.

— Пожалуйста, спокойнее, господа, — еще раз мягко напомнил Береславский. — Мы же все в одной лодке. Руки на стол, пожалуйста.

Соперники не двинулись.

Тогда Ефим положил на стол свою руку. С гранатой «РГД-5».

— Чека у Али, — бесцветно сказал он. — Руки на стол, пожалуйста.

Теперь на столе было аж четыре руки: одна, мощная, — Скрепера, две худые и желтые — Али, и потная, подрагивающая — профессорская.

— Ее бы в стакан, — посоветовал опытный Али. — Не приведи Аллах, выскользнет.

— Не выскользнет, — заверил Ефим и убрал руку со стола.

— Что дальше? — спросил Скрепер. Про себя он решил, что чем бы сегодняшний дележ ни кончился, профессора он завалит. Никогда в жизни ему не было так паскудно, даже в тюрьме у Гнедышева. За это и завалить-то мало, надо что-то дополнительное придумать. Но это — потом. Сейчас задача другая: выжить и деньги получить.

— Дальше нам принесут деньги, — объяснил Ефим. — Я возьму три пачки и уйду. Если вы не возражаете.

— С-сука, — свистящим шепотом прокомментировал Скрепов.

— Неплохо придумано, — наоборот, одобрил идею Али.

— Вместе надо уходить, — сказал Скрепер. — С тобой и с гранатой. Там садимся в тачку. По одному выходим с лавэ. В центре города, чтоб без стрельб.

— Можно и так, — согласился Береславский. — Если Али не возражает.

Али не возражал.

Ефим с разрешения присутствующих нажал левой рукой на кнопку вызова официанта.

Самурай появился через минуту, внешне совершенно невозмутимый.

— Что закажете? — спросил он и профессионально склонился с блокнотиком над столом.

— Я думаю, есть не будем, только пить? — спросил Ефим у собравшихся.

Молчание было ответом.

— Тогда мне черный чай с лимоном. А вам? — еще раз спросил он у своих «друзей».

— Зеленый, — односложно ответил Али.

— Кофе, — потребовал Скрепов, тоже возжелавший хоть какого-нибудь допинга: сидеть напротив Али с его наверняка заряженным «стечкиным» было непросто.

Да тут еще этот очкастый придурок с гранатой на боевом взводе. Бандит отлично представлял себе скрытую в ней мощь: 300-граммовая темно-зеленая «банка» легко покроет смертельными осколками не то что крошечный ресторанный кабинет, но без малого тридцать соток. Главное, чтоб профессор от страха не разжал свои жирные мокрые пальцы.

«Официант» уже собирался уходить, как его окликнул Береславский:

— Да, еще одна вещь, милейший! (Даже тут ввернул Самураю «милейшего», сам себе поразился Ефим.)

— Да-да, конечно, — сразу обернулся тот, опять профессионально выставив блокнот.

— Принесите мою сумку, пожалуйста. Я оставил ее гардеробщику.

— Непременно, — угадав контекст, отозвался тот.