Что-то не так с Гэлвинами. Идеальная семья, разрушенная безумием - Роберт Колкер

Но это не имело значения. На какое-то мгновение Линдси ощутила себя десятилетней – покинутой, заброшенной, забытой, загнанной в угол. Она старалась изо всех сил, но это ощущение пронзало ее, словно мышечная память: «Это снова происходит».

В последующие недели Маргарет заезжала на час-другой, но не более того. Зато в апреле она с подругами уехала, как и собиралась, на мексиканский курорт Кабо Сан-Лукас, а прямо оттуда отправилась в колорадский городок Крестед-Бютт кататься на горных лыжах с Уайли и детьми.

Возмущенная поведением сестры, Линдси негодовала и по поводу всех других членов семьи, не навещавших Мими. Марк живет в Денвере – да бога ради, ему что, трудно приехать на денек в Спрингс? И Ричард тоже – всегда был таким внимательным к Мими, а сейчас куда девался? Даже ее обожаемый Джон и тот решил не приезжать к Мими. Он сказал, что лучше запомнит ее такой, какой она ему нравилась, а не такой, как теперь.

«Они считают странным, что я тут всем занимаюсь, а мне странно, что вы не хотите делать ничего», – сказала Линдси.

Единственным исключением стал Майкл. В 2003 году этот бывший хиппи женился второй раз на Бекки, которая стала членом городского совета соседнего городка Маниту-Спрингс. Майкл, по-прежнему забиравший свои волосы в конский хвост, помогал Бекки с ее садовым бизнесом и изредка выступал в местных ресторанах. Он жил совершенно нормальной активной жизнью – никаких психотических срывов, никаких маний, никакой шизофрении. Майкл очень расстраивался по поводу своих больных братьев, и этим расположил к себе Линдси. «Он считает, что традиционная психиатрия разрушила их, и это действительно так. То есть вообще без вопросов – соглашается с братом она. – Достаточно на них посмотреть – ожирение, треморы, застряли в своей колее, неспособны думать ни о ком, кроме себя, – и станет понятно, что их здоровье не улучшилось со времен первых психотических срывов».

С другой стороны, Линдси ведь пробовала делать что-то еще. «Не знаю, какая альтернатива существует. И я ему: “Ну, Майк, если ты готов забрать их к себе домой, снять их с таблеток, давай, попробуй”».

У Майкла был опыт паллиативной помощи. В разные годы он заботился об одном мужчине из Боулдера, потом о своем тесте и о своем отце в конце его жизни. Линдси попросила Майкла приезжать и помогать с уходом за Мими домработнице Дебби и другу семьи Джеффу Чейни. Деньги всем троим, включая Майкла, платились со счета Мими – на нем, помимо военной пенсии Дона, хранились некоторые сбережения, которыми управляла Линдси.

Деньги были Майклу очень кстати. Но в первую очередь его привлекла возможность заботиться о женщине, оказавшей настолько огромное влияние на его жизнь. Очень скоро он понял, что при всей своей немощи, Мими по-прежнему самая главная. Он предложил ей на ужин курицу из КFC, зная, что она ее просто обожает. Она отказалась, сказав, что ела ее накануне. Тогда Майкл приготовил ей спагетти и получил замечание по поводу слишком большой порции.

«Это уже был небольшой перебор. Я едва удержался, чтобы не вывалить тарелку ей на голову», – говорит Майкл.

Глава 39

Мими

Дональд

Джон

Майкл

Ричард

Марк

Мэтт

Питер

Маргарет

Линдси

«Надо… очень медленно», – прерывающимся голосом сказала Мими. Ее речь была несвязной, но улыбка на лице оставалась неизменной. «У меня головой… с головой не все в покое… в порядке. У меня вообще дурная, очень. А вам надо говорить хорошо и погромче».

Слова, которые произносила Мими, далеко не всегда соответствовали тому, что она хотела сказать. Целую минуту она колебалась по поводу слова «Австрия», хотя на самом деле имелась в виду «Индия». «По большей части ее слова лились сами по себе», – сказал друг семьи Джефф Чейни, помогавший ухаживать за ней. Но она все время пыталась говорить яснее и при этом слегка посмеивалась.

«Здесь вот Маргарет. Она как… да ты знаешь. А мои уста там… наверное, тоже пора уходить… посмотрим… но раз я… короче… вначале я была восемь долларов за старость, за слишком старость».

Вымотанная Мими хихикнула. «Довольно скверно. Но я могу пытаться. Иногда говорить «мальчик», «школа», а сегодня «мальчик» и «книга»!»

Она снова заулыбалась. «Вот, я пытаюсь потихоньку. Это довольно скверно. Совсем не хорошо. А я думала, я уже, уже я все». Она засмеялась в голос, а затем произнесла совершенно отчетливо: «В общем, как сказала Мэри, “мама, теперь ты просто занимаешь больше времени!”».

Окружающим пришлось научиться расшифровывать ее бессвязные речи. Чтобы облегчить уход за Мими, ее больничное место устроили в цокольном этаже дома. Каждый день случалось что-то новенькое: то инфекция мочевого пузыря, то расстройство желудка, то рвота, то приступы болей, которые приходилось снимать морфием. Но Мими все еще смотрела телевизор – фильмы, выпуски новостей и свое любимое ток-шоу Рейчел Мэддоу. Она не привыкла быть настолько беспомощной, тревожилась, когда оставалась одна, и до слез расстраивалась по поводу домашних дел, которые, как ей казалось, нужно срочно сделать – например, почистить септик. Впервые в жизни у Мими появились собственные навязчивые идеи.

Чем дольше Линдси находилась с матерью, тем лучше понимала ее, по крайней мере ей так казалось. Иногда, когда требовалось донести до Мими какую-то более сложную мысль, она писала ей записки. Каждый раз, когда Мими начинала отказываться от еды и требовать чего-то другого, Линдси писала ей, что считает это последними попытками пытаться управлять ситуацией. Мими соглашалась, но все равно продолжала так делать.

В любом случае из-за своей афазии Мими уже точно могла не управлять разговором. «Это мой сын», – сказала Мими, представляя Дональда. Старший сын приехал в гости и принес букет цветов, что явно порадовало Мими. «Он не слишком часто меня навещает, – продолжила Мими. – Но сегодня мы сговорили и теперь пойдет каждому из них снова чаще приходить больше раз. Вот дурная-то». Она рассмеялась.

Дональд сидел в ногах у Мими в своих обычных шортах карго и полосатой рубашке навыпуск. Состояние матери, похоже, не слишком трогало его, по крайней мере внешне это не проявлялось. Теперь Дональд по большей части бывал настолько тих и спокоен, что судить о его настроении трудно. Но Линдси заметила, что после переезда в интернат он стал несколько мягче и чаще улыбается. «Думаю, социальная изоляция в доме матери совсем не шла ему на пользу», – говорит она. Дебби, домработница Мими, по совместительству выступала в роли сопровождающего лица Дональда. Раз в несколько дней она заезжала за ним и вывозила на прогулки в парк Вудленд или по бытовым делам