Ковчег огня - Хлоя Пэйлов

Кэдмон криво усмехнулся, и она поняла, что его также переполняет радостное облегчение.

— Выражаясь словами того американского типа со странной фамилией, еще не все кончено, пока поет та толстая тетя.[55]

— Я так и не смогла дослушать до конца оперу Вагнера.

— И я тоже. Но на тот маловероятный случай, что Санчесу удалось остаться в живых, нам нужно найти безопасную гавань.

Заботясь не столько о скрытности, сколько о скорости, они побрели сквозь сухие стебли пожухлой травы.

Пройдя около мили, беглецы наткнулись на заброшенный каменный дом. Судя по запущенному виду, дом пустовал уже много лет. Во многих окнах отсутствовали стекла.

— И что теперь? — спросила Эди, оглядывая двор, заросший сорняками.

— Осмотри дом в поисках оружия. Ножи, ножницы, старое охотничье ружье — все что угодно, что попадется в руки. А я загляну в хозяйственные постройки, постараюсь найти средство передвижения, — сказал Кэдмон.

— А ты сумеешь завести машину без ключа?

— Теоретически. При условии, если найду что-нибудь подходящее.

Приподнявшись на цыпочки, Эди поцеловала его в щеку.

— Будем надеяться, практическая сторона дела пройдет без запинки.

Получив распоряжения, она поднялась на крыльцо. Дверь перекосило, пришлось настойчиво дергать за ручку и напирать плечом, чтобы заставить ее раскрыться. Не обращая внимания на висящую в воздухе пыль, паутину и спертый запах плесени, Эди изучила прихожую, и ее взгляд наконец озарился при виде одинокой клюшки для гольфа, торчащей из высокого бидона для молока. Решив, что это хоть какое-то оружие, она схватила металлическую рукоятку.

Затем на ощупь прошла по темному коридору, поскольку выключатель откликнулся лишь глухим щелчком, и вскоре оказалась в убогой кухоньке. Покрытое грязью окно над мойкой давало достаточно света, чтобы убедиться: здесь уже давно безраздельно хозяйничали грызуны. Дверцы кухонных шкафов были нараспашку, коробки из-под продуктов валялись опрокинутыми. В довершение разгрома, на столе лежали разорванные пачка сахара и пакет соли, и рядом с ними высилось по маленькой белой горке.

Эди принялась торопливо выдвигать ящики в надежде наткнуться на забытый нож. К ее разочарованию, поиски не дали ничего более серьезного, чем шумовка и ржавая консервная открывалка.

Увидев на стене допотопный телефонный аппарат, она бросилась к нему и сорвала тяжелую трубку.

Проклятие! Тишина!

Когда она клала трубку на рычажки, за дверью тихо скрипнула половица.

— Неужели ты думаешь, что в брошенном доме останется работающий телефон?

Услышав этот голос с легким акцентом, Эди стремительно развернулась. Клюшка для гольфа выскользнула у нее из пальцев и с грохотом упала на деревянный пол. Сердце подскочило к самому горлу.

Напротив, держа пистолет, нацеленный ей в грудь, стоял Санчес. Его лицо и одежда были черными от копоти, из рваной раны на щеке текла кровь.

Эди застыла на месте, словно лягушка в поставленной на огонь кастрюле.

— Надежда умирает последней, — сказала она угрюмому верзиле, стараясь изобразить спокойствие, которого совсем не чувствовала, и, чтобы скрыть дрожь в руках, ухватилась за край стола.

— А где твой рыжеволосый красавец?

— Мы разделились после взрыва, — солгала Эди, понимая, что Санчес жаждет мщения: старое высказывание «око за око» приобрело новый смысл.

Со двора донесся звук захлопнувшейся автомобильной дверцы.

Склонив голову набок, Санчес пожал плечами.

— С мертвым аккумулятором машину не заведешь. Какая досада, а?

Пока он говорил, Эди медленно сместилась вбок к кучке соли, на которую уже обратила внимание.

— Да, какая досада, — ответила она, швыряя пригоршню соли в зияющую рану на лице Санчеса.

Закинув голову назад, тот громко взревел. А Эди, оттолкнувшись от стола, бросилась по коридору к раскрытой входной двери.

Не успела она до нее добежать, как наткнулась прямо на Кэдмона. Тот держал в правой руке маленький топорик, а в левой у него была мотыга на длинной ручке.

— На кухне Санчес! — задыхаясь, воскликнула она. — И у него пистолет!

Эди увидела, как у Кэдмона сжались и расслабились мышцы подбородка, а в глазах появился хищный блеск. Это был тот самый человек, который убил врага, вонзив ему в глаз пилку для ногтей.

Не говоря ни слова, он убрал топорик в карман. Затем обхватил свободной рукой Эди за плечо и пустился бежать, Эди едва поспевала за его большими шагами.

Не успели они отбежать от дома и сотню ярдов, как прогремели выстрелы, полдюжины, один за другим. Кэдмон метнулся к большой каменной постройке и, выбив ногой заколоченную дверь, втолкнул Эди внутрь.

Прищурившись, она с удивлением увидела под потолком здоровенную цепь со зловещим крюком на конце и пробормотала:

— Это напоминает комнату пыток.

— Почти в точку, — шепнул в ответ Кэдмон, таща ее через тускло освещенное помещение. — Это старая бойня.

— Что такое бойня?

— Здесь забивали скот.

«Определенно, это помещение чем-то напоминает склеп», — подумал Кэдмон, быстро увлекая Эди в противоположный конец бойни.

Хотелось бы надеяться, это зловещее сравнение не станет предвестником грядущего.

Толкнув плечом шаткую дверь, он впихнул Эди внутрь. Они оказались в другом тускло освещенном помещении, с высоким потолком и стрельчатым окном под крышей. С балок свисали массивные цепи. Все четыре угла украшали затейливые паутины. Над головой пролетели два воробья, впорхнувших в разбитое окно. Заброшенная бойня превратилась в импровизированный птичник. Инквизитор в черной рясе чувствовал бы себя здесь как дома.

Понимая, что у него есть лишь несколько секунд, чтобы устроить западню, Кэдмон быстро подтолкнул Эди к ржавой железной тележке, единственному предмету «мебели», и строго приказал:

— Спрячься за ней. И, ради всего святого, не двигайся.

Удовлетворенный тем, что Эди спряталась, Кэдмон положил мотыгу на пол рядом с дверью лезвием вверх, надеясь, что она окажется прямо на пути Санчеса. Достав из кармана топорик, он затаился в темном углу, затянутом паутиной, и, сознавая, что с тупым топориком у него будет всего один шанс, стал ждать.

В напряженной тишине прошло несколько минут. Затем, как по сценарию, дверь в мрачное помещение со скрипом открылась.