Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата? - Юрий Емельянов

2 октября 1940 года во время беседы с генерал-губернатором Польши Г. Франком А. Гитлер подчеркнул, что «для поляков должен существовать только один господин — немец» и что «поляки, в противоположность немецким рабочим, рождены специально для тяжелой работы». Он утверждал, что «если же поляки поднимутся на более высокую ступень развития, то они перестанут являться рабочей силой, которая нам нужна». В этой связи всех поляков-нерабочих следовало уничтожить. «Поэтому должны быть уничтожены все представители польской интеллигенции», — заявил Гитлер Франку.

Но и до получения указаний фюрера генерал-губернатор Г. Франк проводил безжалостную политику в отношении польского народа. Свыше 2 миллионов поляков были вывезены на принудительные работы в Германию. Те польские земли, которые были включены в состав Германии, подлежали «очищению» от местного населения.

К лету 1941 года немцы уже второй год осуществляли политику геноцида в отношении польского населения. В своей беседе с корреспондентом «Фелькишер беобахтер» Клайссом 6 февраля 1940 года Г. Франк объяснял, чем отличается жизнь в «протекторате Богемия и Моравия» от жизни Польши, превращенной в генерал-губернаторство: «Образно я могу об этом сказать так: в Праге были, например, вывешены красные плакаты о том, что сегодня расстреляно 7 чехов. Тогда я сказал себе: «Если бы я захотел отдать приказ о том, чтобы вывешивали плакаты о каждых семи расстрелянных поляках, то в Польше не хватило бы лесов, чтобы изготовить бумагу для таких плакатов».

Франк не преувеличивал. Уже к концу 1939 года в Польше было уничтожено свыше 100 тысяч человек. На территории Польши были созданы лагеря смерти: Освенцим, Майданек, Треблинка и другие. К концу своего хозяйничанья немцами было уничтожено около 6 миллионов поляков. Конечная цель политики состояла в ликвидации всего польского народа к 1950 году.

А вскоре гитлеровская политика массовых репрессий и геноцида стала осуществляться и на Прибалтийской земле. При этом активную помощь в реализации этой политики оказывали местные сторонники германских оккупантов.

Как позже отмечал немецкий генерал-майор фон Бутлар, «московский договор не устранил противоречий, существовавших между идеологиями обеих стран, а лишь на время прикрыл их. Советская Россия в глазах Гитлера и многих старых национал-социалистов оставалась по-прежнему идеологическим противником № 1. «Русский сфинкс» со своими силами, которые было трудно определить, со своими планами, которые трудно было разгадать, и со своей опасной идеологией угнетающе действовал на Г итлера и мешал ему. Он надеялся, что ему удастся разделаться с ним путем быстротечной военной кампании и показать миру призрачность мощи Советского государства и его мировоззрения».

Особое значение германские стратеги придавали использованию националистических сил и сепаратистских движений внутри СССР. «Немецкая военная разведка, — как отмечал Л. де Ионг, — установила также связи с националистами из прибалтийских республик… с целью организации восстаний в тылу русских армий. Весной 1941 года немцы установили контакт с бывшим послом Латвии в Берлине, бывшим атташе латвийского посольства в Берлине и бывшим начальником разведки эстонского Генерального штаба». Выше уже упоминалось о постоянной связи Фронта литовских активистов с Германией накануне войны.

Перед вторжением, отмечал де Ионг, «для Гитлера и его генералов стало чрезвычайно важным узнать о том, что происходит в тылу русских войск. Для решения этой задачи в распоряжение штабов немецких армий направлялись группы агентов из коренного населения». Адмирал Канарис сообщал: «Каждая группа насчитывала 25 (или более) человек. Во главе этих групп стояли немецкие офицеры… Они должны были проникать в советский тыл на глубину 50–300 километров перед фронтом наступающих немецких армий с тем, чтобы сообщать по радио о результатах своих нападений». По словам де Ионга, эти группы должны были овладевать мостами, тоннелями, военными складами. Впоследствии деятельность подобных групп наносила огромный ущерб Красной Армии. Как писал де Ионг, «их действия в Латвии дали возможность спасти от разрушения важный мост через Двину».

Великая Отечественная война, начавшаяся 22 июня 1941 года, стала тяжелейшим испытанием для всех народов СССР. Удары, нанесенные нашей стране гитлеровской Германией, были усилены вероломными действиями подпольных националистических формирований, вступивших в сговор с германским фашизмом. В «Истории Литовской ССР» сказано: «Националистическое руководство ФЛА накануне… войны перебрасывало в Литву своих эмиссаров и диверсантов, обученных в специальных гитлеровских школах. К ним присоединялись участники банд, созданных еще до войны подпольными центрами ФЛА в Вильнюсе, Каунасе и других местах Литвы. Начиная с рассвета 22 июня банды буржуазных националистов нападали на мелкие группы красноармейцев, обстреливали отряды милиции и советско-партийных работников, убивали новоселов, советских активистов, нарушали нормальную работу связи и транспорта».

23 июня отряды ФЛА захватили радиостанцию Каунаса. От имени ФЛА по радио выступил некий Прапуолянис, который призвал все «национальные» силы прийти на помощь германским армиям. Одновременно было провозглашено «восстановление независимости Литвы и создание временного правительства. Исполняющим обязанности премьер-министра стал клерикальный деятель Юозас Амбазевичус. Вооруженные выступления против Советской власти происходили и в других частях Литвы.

М.Ю. Крысин писал: «Отряды литовских националистов… заявили о себе в тот же день, когда стало известно о нападении Германии на Советский Союз. От 35 000 до 36 000 человек действовали под контролем Фронта литовских активистов… Еще от 90 000 до 100 000 вооруженных литовских националистов действовали в разрозненных отрядах, которые не контролировались ФЛА… К ним присоединились бывшие члены полувоенных националистических организаций «Шаулю Саюнга» («Стрелки») и «Неолиетва» («Новая Литва»), а также сотни уголовников, освобожденных бандами националистов».

Эти выступления помогали продвижению вермахта. Мисиунас и Таагепера писали: «25 июня вермахт вошел в Каунас почти парадным строем и обнаружил, что им управляет временное правительство». Националистическое подполье, в основном успешно укрывшееся от репрессий НКВД, действовало вместе с диверсионной агентурой гестапо как верная «пятая колонна» Гитлера.

28 июня вооруженная группа латвийских националистов завладела радиостанцией Риги, но на следующий день она была выбита оттуда. Рассказывая об этих боях в Риге, авторы «Истории Латвийской ССР» отмечали: «Врагу помогали диверсанты и предатели. Имели место случаи, когда с чердаков и из окон домов открывался пулеметный и ружейный огонь по солдатам Красной Армии и рабоче-гвардейцам».

Ряд бывших латвийских военных подразделений выступили после начала войны в полном боевом порядке на стороне немцев. К моменту вступления немцев в Ригу были созданы две организации, претендовавшие на роль правительства: Центральный организационный комитет за освобожденную Латвию и Временный государственный совет. Мисиунас и Таагепера отмечали, что хотя «немцы избегали прямого контакта с ними, но использовали их для восстановления хозяйства». В Эстонии самозванный совет, претендовавший на роль правительства, возглавил бывший премьер Улуотс.