Оборванные нити. Том 3 - Александра Маринина

— Ну и почему ты столько лет ждала? — зло проговорил он. — Ушла бы давно к этому своему мужчине.

— Я боялась, что ты начнешь делить квартиру, и алименты были бы меньше, чем то, что ты присылал.

Ему стало противно. Оказывается, Лена все эти годы считала его куркулем, скупым и мстительным, который удавится за копейку и будет при разводе делить все с женой, вплоть до чайных ложечек.

— Господи, Ленка, ты столько лет меня знаешь, неужели ты подумала, что я буду что-то с тобой и Дашкой делить? Я бы вам все оставил. И денег давал бы столько же, сколько и раньше. За кого ты вообще меня принимаешь?

И в этот момент он понял, что они с Леной так и остались друг для друга чужими и малознакомыми. Она никогда не была ему интересна, это правда. И у нее не хватало душевной мудрости и ума, чтобы разобраться в собственном муже и его характере, понять, какой он на самом деле, рассмотреть его. Но ведь он уехал и столько лет жил вдали от семьи, а пока они жили вместе, он много работал и с Леной почти не разговаривал. Не о чем было. Чего ж удивляться, что она его совсем не знает? Все закономерно. Как сказала бы Ольга, «закон жанра».

— Отпусти меня, Сережа, — в голосе жены зазвучала мольба, видно, она неправильно расценила его тяжелое молчание и решила, что он собирается ее удерживать. — Я ведь не нужна тебе. Я не спрашиваю, была ли у тебя все эти годы другая женщина, мне это не интересно, но думаю, что была, при твоем-то сексуальном аппетите и темпераменте. Теперь ты свободен, можешь попробовать связать свою жизнь с ней, если она захочет, конечно.

— Но почему ты молчала? — допытывался он. — Почему не сказала, что тебя что-то не устраивает в нашей семейной жизни, что тебе хочется чего-то другого?

— Я давала тебе понять. Только ты ничего не видел и не замечал. Ты вообще не обращал на меня внимания.

И вдруг он увидел. Увидел то, чего не замечал много лет. Увидел и понял, сколько прошло времени с тех пор, как Лена была для него маленькой девочкой, которую он приручил и которую не смог бросить на произвол судьбы. Он так и считал все эти годы ее маленькой девочкой, не приспособленной к столичной жизни и нуждающейся в опеке и поддержке. И вдруг он увидел, как она постарела. Она уже давно не девочка, и если Дашка действительно собирается замуж, то Лена вот-вот станет бабушкой. Морщинки, седина, дряблость кожи, испортившаяся фигура. Признаки начинающегося старения. Это зрелая самостоятельная женщина, которой он, Саблин, не нужен.

Может быть, это и к лучшему. Он, наконец, разведется и станет жить с Ольгой и ее приемным сынишкой. У него будет новая семья, новая работа. Одним словом, новая жизнь.

Так что все к лучшему. Он звонил Ольге, когда понял, что возвращается в Москву, и знал, что она до середины сентября будет находиться в Прибалтике вместе с родителями и ребенком. Вот и хорошо. Он не станет сейчас ей звонить, ничего не скажет, начнет работать в Московском городском Бюро на новой должности, а когда она вернется — они уже не расстанутся.

* * *

На следующий день Сергей переехал к матери. Юлия Анисимовна не скрывала своей радости. Мало того что сын, любимый и единственный, будет жить с ней, так и еще брак с Леной наконец распался окончательно.

— Тебе понадобилось двадцать лет, чтобы понять, что я права! — заявила она Сергею. — Не слишком ли долго для такого умненького мальчика, как ты?

— Мам, — устало проговорил Саблин, — я все давно понял. Просто не хотел с тобой обсуждать. И давай не будем поднимать эту тему ни сейчас, ни впредь. Как сложилось — так сложилось.

— А Оля знает? Ты ей звонил? Говорил, что ушел он Лены?

— Мама, не надо передергивать. Это Лена ушла от меня, а не я от нее. И Оле я пока не звонил, ты же знаешь: Бондари всем семейством отдыхают в Прибалтике. Вот вернется — и я все ей скажу.

Но Юлия Анисимовна не унималась.

— Ты женишься на ней? Пора бы уже, ведь вы столько лет прожили вместе. Или у нее есть кто-то другой? Не знаешь?

Эта мысль ему даже в голову не приходила. Какой еще другой? Ольга же сказала, что любит его, будет любить всегда и никакой другой мужчина ей не нужен.

Разговор о женитьбе на Ольге мать поднимала каждый день, и, в конце концов, ему стало казаться, что это вопрос решенный и обсуждать тут нечего. Тоска по Ольге в первые месяцы после ее отъезда была острой и болезненной, а потом, как и любая болезнь, перешла из острой фазы в хроническую. Саблин к ней привык. Тосковал, скучал, думал об Ольге, и все это ворочалось в его душе глухим ворчанием, которое он со временем научился не замечать. Оно есть — и есть. Разумеется, они с Ольгой поженятся, о чем тут еще можно говорить?

Он вышел на работу в отделение судебно-гистологической экспертизы и сразу столкнулся со сложностями. Прежняя заведующая отделением не сработалась с новым начальником Бюро и ушла на должность простого эксперта-гистолога, но поскольку проруководила она отделением много лет, то пользовалась огромным влиянием среди сотрудников. Она была завотделением еще тогда, когда Сергей Саблин работал здесь гистологом, поэтому отнеслась к нему как к мальчику в коротких штанишках, которого надо поучать и наставлять, пыталась даже называть Сереженькой, как когда-то, много лет назад, когда он только-только пришел в Бюро.

Начав разбираться в своем новом хозяйстве, Сергей очень быстро натолкнулся на хищения спирта. Его с первого же дня удивило, что немолодые дамы-лаборанты работали на давно устаревших аппаратах гистологической проводки и пользовались старыми саночными микротомами, в то время как лаборанты молодые пользовались новым автоматизированным оборудованием. Неужели в Бюро не хватает средств на то, чтобы оборудовать гистологию новыми аппаратами в потребном количестве? Это в Москве-то? Однако визит на склад его удивил: там стояли два новых аппарата, даже нераспакованных. Но получить от бывшей заведующей внятный ответ на вопрос, почему это происходит, Саблину не удалось.

— Лаборантам так удобнее, — ответили ему. — Они привыкли к этому оборудованию, им на нем легче работать, да и качество микропрепаратов получается выше.

Объяснение показалось ему более чем сомнительным, и он потребовал предоставить ему для проверки журнал выдачи спирта для спиртовых батарей и приготовления реактивов. Сопоставив данные из журнала с отчетами о количестве проведенных исследований за прошлый год, получил весьма любопытный результат: для приготовления одного препарата здесь расходовалось 50 граммов спирта, в то время как по нормативам на один объект исследования полагалось всего 20 граммов. Перерасход в два с половиной раза! Ничего себе! Это сколько же литров спирта было украдено?!

— Сергей Михайлович, вы не понимаете, — сердито объясняла ему бывшая заведующая, к которой в отделении по-прежнему относились как к начальнику, — да, лаборанты воруют спирт, но это происходит повсеместно, и ничего особенного никто в этом не видит. У лаборантов маленькая зарплата, и удержать их на этой работе невозможно без дополнительных благ. Кроме того, спирт — универсальное платежное средство, и когда для отделения нужно что-то сделать, что-то выбить, что-то устроить, мы им расплачиваемся. И это тоже норма. Не понимаю, что вас не устраивает.