Абсолютное доказательство - Питер Джеймс

– Хорошо, жду.

– Послушай, я позвонил Гордону, электрику. Завтра утром он разберется с камерами.

– Самое время! – фыркнула Имоджен. – В этом – весь ты!

– Послушай, Имо, я не…

Она прервала связь.

Среда, 15 марта

Сидя за столом в переговорной «Гефсиманского сада» вдвоем с Ланселотом Поупом, Уэсли Венцеслав мрачно смотрел в темное окно. На душе у него было невесело.

Запищал интерком: пастора вызывала его жена Марина.

– Дорогой, ты зайдешь пожелать детям спокойной ночи и почитать им на ночь?

– Нет, милая, извини. У меня тут небольшая проблема, нужно с ней разобраться. Поцелуй их за меня, ладно?

– А когда подавать ужин?

– Пока не знаю. Я тебе позвоню, хорошо, радость моя?

– Постарайся не слишком засиживаться.

Когда Венцеслав выключил интерком, Ланселот Поуп усмехнулся.

– Что за семейная идиллия!

Пастор смерил его убийственным взглядом.

– Весельчак, ты так и не ответил на мой вопрос. По твоему отчету выходит, что два с половиной часа Росс Хантер просидел на четвертом этаже многоуровневой парковки в «Слоне и замке». И что он там делал, черт побери? Дрочил?

– Не знаю. Ему удалось от нас ускользнуть. Теперь мы снова его нашли.

Поуп кивнул на экран компьютера, где синяя точка двигалась по шоссе М23 на юг, к Брайтону, проезжая поворот к аэропорту Гатуик.

– Вижу, не слепой! – Венцеслав указал двумя пальцами на собственные глаза. – Господь в неизмеримой милости своей наделил меня зрением. И мозгами. А вот тебе, похоже, он в голову насыпал опилки! Где Хантер сейчас, я вижу, – но не вижу, чем он занимался эти два с половиной часа!

– Может, помолишься, чтобы Бог открыл тебе это?

Уэсли Венцеслав побагровел.

– Долго еще этот репортеришка будет водить тебя вокруг пальца? – заорал он. – Все шуточки шутишь! А если я тебя уволю, как думаешь, смешно будет?

Весельчак молча взглянул на шефа, и его губы растянулись в самодовольной ухмылке. Оба они знали, что Венцеслав никогда не решится уволить помощника. Стоит ему это сделать, Поуп тут же отправится в редакцию какой-нибудь солидной газеты и вытащит такое количество скелетов из шкафов, что империя Уэсли Венцеслава сотрется в прах.

– Успокойся, шеф. Так волноваться вредно для здоровья.

– Для моего здоровья вреден ты!

– Не переживай. Мы следим за ним двадцать четыре часа в сутки. Отслеживаем все передвижения, где бывает, с кем общается… Знаем, что он снова что-то привез в ATGC, – и, когда повезет эту штуку обратно, мы его не упустим! Не дадим ему даже со стоянки выехать!

– Ну, Весельчак, если и здесь все провалишь – считай, ты уволен!

Поуп покачал головой.

– Никогда ты меня не уволишь. И не надо угрожать, я этого не люблю. Хочешь, подарю тебе книжку по управлению гневом? Пригодится.

– Ланселот, гнев во мне вызывает только одно. Точнее, только один человек. Ты.

– Ты просто срываешь на мне свою досаду. Ай-яй-яй, пастор, ведь чувство вины – то самое, против чего ты так часто выступаешь в своих проповедях!

– Да я тебя придушу, скотина!

– Шестая заповедь – «не убий».

Венцеслав снова взглянул на экран.

– Ты хотя бы понимаешь, насколько серьезно наше положение? – спросил он.

Поуп кивнул.

– В своем праведном гневе ты, отче, кое о чем забываешь. Позволь напомнить. Когда я тебя нашел, ты проповедовал в трухлявом сарае в Тутинге горстке из пятидесяти человек. Мне в то время тоже не слишком-то везло. На работе сократили, а мой тогдашний партнер укатил с другим парнем на Ибицу. И вот иду я по улице, размышляя о том, что делать теперь со своей жизнью – и вдруг из открытой двери до меня доносится твой голос…

– Сам Господь привел тебя ко мне!

– Ну нет, вряд ли Господь настолько меня ненавидит.

К чести Венцеслава, он сумел улыбнуться.

– Я услышал, как ты проповедуешь. Увидел восторженные лица твоих фанатов…

– Паствы, – поправил пастор.

– Да какая разница? Я увидел в тебе интересный бизнес-проект. Вот и всё. Твой талант проповедника – и мое знание бизнеса. По-моему, после всех этих лет можно сказать, что мы неплохо сработались. Согласен?

– Но сейчас мы на краю гибели. Росс Хантер вот-вот явит миру Антихриста. Вся ярость Сатаны обрушится на христиан!

– Да ладно тебе! – отмахнулся Поуп. – Хомячкам своим впаривай эту чушь! Мы с тобой оба знаем, что сам ты ни на грош в это не веришь. Тебя беспокоит что-то другое, что-то посерьезнее… Верно, старый ты мошенник?

– Кто еще здесь мошенник! – возразил Венцеслав. – Быть может, бухгалтер-неудачник, решивший нажиться на скромном проповеднике?

– Или самозваный священник, превративший церковь в бизнес-империю? Самозванец, который теперь боится, что вот-вот явится – или уже явился – настоящий Господь и разоблачит его?.. Ты ведешь себя как избалованный ребенок. Не время сейчас реветь и кидаться игрушками. Будь серьезнее. Вернись к реальности.

Наступило короткое молчание; затем Венцеслав кивнул, успокаиваясь.

– Да, ты прав.

– Я всегда прав.

Среда, 15 марта

В тридцати милях от «Гефсиманского сада», на сорок четвертом этаже небоскреба «Керр Клуге», Эйнсли Блур и Джулиус Хелмсли следили за красной точкой на экране, уверенно двигавшейся по шоссе А23 на юг, к Брайтону.

– Никогда не поверю, что Хантер просидел два с половиной часа на многоуровневой парковке в Воксхолле, – гневно сказал Блур. – Что за стадо ослов ты нанял?! Как он сумел снова от вас уйти – и, что гораздо важнее, где он был? Что там рядом?

– Южный берег Темзы, – нерешительно ответил Хелмсли. – Театр…

– Это я и сам знаю! Думаешь, он в театр пошел?

– Вряд ли.

– Здание Парламента… Ламбетский дворец… Не на приеме у архиепископа же он был, в самом деле! Может, заодно и с Папой Римским встретился? – Блур фыркнул.

– Я не стал бы исключать это, – ответил Хелмсли.

– Очень смешно! И зачем он поехал в Бюро ATGC? Теперь-то ему что там понадобилось?

– Я выясню.

– С той же безжалостной эффективностью, с какой ты выяснил, что собирался передать Хантеру бирмингемский поверенный?

– Эйнсли, утром я вылетаю в Монако.

– И там услышишь, что цена повысилась еще на миллион!