Нина. Книга 1. Проклятый дар - Айя Сафина

«А я могу говорить?»

И снова сердце Нины сжалось в тиски. За что она так? Тори, пожалуйста, остановись! Хватит! Не заставляй отвечать! Эти вопросы нечестные! Но твердый взгляд Тори не позволял уйти от ответа. И Нине пришлось снова подчиниться. Она покачала головой.

Тори видела, как на глазах подруги навернулись слезы, но она не могла иначе. Нина должна понять, что жить в настолько больном и измученном теле не скрасится никакой заботой и вниманием. Тори смело смотрит правде в глаза и безжалостно топит в ней людей. Теперь Нина возненавидела ее прямоту, хотя именно она привила ей это качество разговорами о том, что не стоит стыдиться реальных фактов: я – убийца, ты – инвалид. И никаких притворств. Теперь Нина ненавидела саму себя за такие слова.

«А я могу есть сама?» – контрольный выстрел в голову.

Нина смотрела на Тори, как на предателя. Слеза скатилась со щеки. Нина лишь слегка качнула головой, не желая продолжать этот разговор.

– Я пришла забрать тебя, а не покинуть! – зарыдала Нина.

«Моя любимая Нина! Прости меня! Прости мои слезы! Я плачу вовсе не из-за того, что мы расстаемся! Я плачу из-за того, что этот момент так быстро настал! Нам дали так мало времени!»

Тори было очень жалко и себя, и Нину. Она горевала вместе с ней и оплакивала их несчастные судьбы. Слезы были неизбежны, и она корила себя за то, что еще больше заставляла Нину страдать.

– Я буду приходить к тебе каждый день!

Тори сглотнула.

«Нет, Нина, не будешь. Я не позволю».

Нина вытерла слезы колючим рукавом свитера.

– О чем ты?

Тори молчала. Но Нина прочла ее мысли и ужаснулась.

– Нет! – выпалила она.

«Нина, милая…»

– И не проси!

Нина уткнулась лицом в подушку Тори, пытаясь заглушить рыдания.

«Ты не видишь… ты не понимаешь…Я так устала, Нина!» – Тори закатила глаза так, что в этом жесте, действительно, прочиталась многолетняя изможденность.

– Умоляю, не проси меня! – выла Нина в подушку.

«Нина, я всегда знала, что не смогу пойти с тобой!»

Тори плакала вместе с подругой. И этот общий плач выражал их трагичную печаль. Не в силах изменить обстоятельства две измученные души проиграли неравную борьбу с судьбой за лучший мир. Наверное, он никогда их и не ждал. Это был просто мираж, придуманный инстинктом выживания. Сколько же сил понадобилось, чтобы взглянуть правде в глаза и осознать, что их надежды и мечты – самообман, с виду дружественный, но в действительности – закравшийся враг. Их общий плач – погребальный плач. Они хоронили этот сладостный самообман.

– Твоих родителей это не освободит! – упорствовала Нина.

«Я умираю. Рано или поздно, но это случится», – настаивала Тори, «Я не хочу, чтобы у тебя был повод вернуться сюда. Я хочу, чтобы ты бежала дальше».

Нина подняла заплаканные блестящие в темноте глаза.

– Бежала?

«Ну, да. Бежала подальше отсюда, подальше от болезни, подальше от своих Монстров!»

«Ты – бегущий человек», – вспомнились его слова.

Нина вдруг поняла, что он хотел ей сказать. Это место – как болото, засасывает своей мнимой безопасностью, изведанными местами, отсутствием неожиданностей. День расписан по часам, таблетки – по дням недели, и вся твоя жизнь – по годам. Тебе кажется, что лучше быть не может, до тех пор, пока не окажешься по ту сторону коробки. Эрик появился здесь так внезапно и так вовремя! Он принес с собой картинки о жизни вне коробки, и Нина увидела миллион возможностей! Эрик заставил ее понять, что ей пора бежать.

«Знаешь, почему Иисус до сих пор не вернулся?» – спросила Тори – «Потому что Бог присылает таких, как ты! Чтобы люди помнили, что смерть – это тоже избавление, и ее не стоит бояться!»

С превеликим трудом Тори дотянулась мизинцем до руки Нины. Была бы возможность, она бы стояла перед Ниной на коленях, сжимая холодную ладонь у сердца, осыпая ее поцелуями, моля о снисхождении. Но Тори могла полагаться лишь на силу своего взгляда и жалкие потуги почти полностью парализованных мышц.

А Нина все не могла поверить, что это происходит на самом деле. Ей очень хотелось, чтобы это оказалось очередной шуткой мозга. Она бы могла подбежать к стене и биться головой о кирпичи до тех пор, пока видение не исчезнет. Но это не так. Какой бы реальной ни казалась галлюцинация, подсознание всегда проводило грань между видением и действительностью. И сейчас Нина понимала, что этот ужас реален.

Минуты молчания спустя, когда мрачные мысли стали привычными, и в них прояснилась жестокая логика, всхлипы прекратились. Нина крепко сжимала руку подруги и любяще поглаживала ту по лысой голове. Слезы продолжали стекать по щекам, но то были слезы смирения, слезы согласия…

«Убийцы попадают в ад. Но я знаю, что Бог простит тебя, хотя ты в Него и не веришь», – шепот Тори казался умиротворенным.

Нина иронично улыбнулась. Ей бы хотелось сказать, что она уже живет в аду, но вместо этого привычно покачала головой.

«Тогда что тебя ждет после смерти?»

У Нины был ответ для Тори. Ответ, который Тори хотела бы услышать.

– Ты, – тихо прошептала Нина.

Тори изо всех сил постаралась улыбнуться.

– Я люблю тебя, Тори.

«Я люблю тебя, Нина».

Они еще крепче сжали руки. Нина прикоснулась лбом к влажной от слез щеке Тори, глаза закрылись, и они погрузились в сон. Нина отлично помнила место, куда Тори отправлялась каждый неосознанный сон. Бескрайний океан и бесконечный пляж. Тори нравилась эта иллюзия, и Нина решила оставить ее там. Она создала мир точь-в-точь из сновидений Тори, ведь Нина уже была там. Шум морских волн, прохладный ветерок и стаи кричащих чаек. Тори… Прекрасная Тори в цветастом платье и с длинной белоснежной косой. Нина не осмелилась показаться подруге в этом сне, чтобы избежать опасных сожалений, а Тори и не вспомнила о ней, ведь в снах сознание легко впадает в забытье. Тори, такая красивая и счастливая наблюдала за полетом чаек. Не бойся, Тори! Здесь ты – хозяйка, если хочешь, можешь летать с ними! Или нырять в невероятные глубины океана! А еще можешь бегать по холодному влажному песку и танцевать! Твоему телу здесь нет преград! Может, это и есть твой рай?

Нина пребывала в двух мирах одновременно: невидимый дух – она наблюдала за безмятежностью Тори в излюбленном мире, и смерть – она окутала сердце Тори непроницаемым полотном и сдерживала сокращения мышцы. С каждой секундой сердцебиение замедлялось. Тори не замечала, что умирает, и по-прежнему улыбалась, глядя в бесконечную синеву морских волн.

Вскоре сердце остановилось, а вместе с ним Тори перестала дышать. Но Нина продолжала пребывать вместе с Тори в сновидении. Мозг еще работал, а, значит, сон продолжался. Последние минуты превратились в вечность.