Девичья башня - Самид Агаев

Вмешался молчавший Егор, забывший обиду:

– Ты поступил разумно, – обратился он к Али, – ты теперь не будешь представлять интереса для Джамала.

– Но вы же не оставите меня одного против этого человека, – встревожился молла Панах.

– Мой друг шутит, – сказал Али, – мы уже слишком далеко зашли, чтобы выйти из игры. Но в одном мой друг прав. Запись кэбин[28] сразу же сделает Сару недосягаемой для него.

– Быть тому, – согласился молла Панах, и они ударили по рукам.

– Обмыть надо нишан[29], – предложил Егор, и, не дожидаясь ответа, наполнил кружки.

– Это удивительное вино, – сказал он, – чем больше я пью, тем больше трезвею.

– Я бы так не сказал, – возразил молла Панах.

– А вы у девицы согласия спросили? – поинтересовался Егор.

– Нет, я решил сначала у господина Али заручиться согласием.

– Это правильно, – поддержал Егор. – А чего ее спрашивать, если заартачится – вольную не получит.

– Вы это серьезно? – спросил молла Панах.

– Шучу, Али ей давно уже вольную дал, но она не уходит. Почему, непонятно. Так что, ее все равно нельзя продавать, она свободный человек.

– Пойду, умоюсь, – сказал молла Панах, – что-то у меня голова кружится.

Он встал, и покачиваясь, пошел к колодцу.

– Видать от радости, – сказал ему вслед Егор, и, обращаясь в Али, добавил, – давай выпьем за твою вновь обретенную свободу. Хотя я не уверен, что ты поступаешь правильно. На твоем месте я бы эту девицу никому не отдал. Но тебе виднее.

Он наполнил кружки, и они выпили еще за свободу.

– Что-то нашего хозяина долго нет, – сказал Егор, – как бы в колодец не упал. Пойду, посмотрю.

Молла Панах спал, уронив голову на деревянную крышку колодца.

– Хорош, – услышал Егор голос подошедшего Али, – эти служители культа все такие, изображают из себя трезвенников, категорических противников вина, а как только представится возможность, так сразу напиваются до бесчувствия. Да шучу, я шучу, – добавил он, увидев укоризненный взгляд Егорки.

– Вернуться сегодня не получится, – констатировал Егорка, – можно, конечно, привязать его к лошади, но о том, чтобы показать его маме в таком виде, не может быть и речи. Придется здесь ночевать. Может оно и к лучшему.

Али покачал головой.

– Что? – спросил Егор.

– Я должен вернуться, – сказал Али, – во-первых, у меня сегодня встреча в верхах…

– Друг мой, остановись, – прервал его Егор, – я боюсь, что это добром не кончится.

– … Во-вторых, молла Панах обещал вернуть этих животных, мы не можем подвести его. Слово пастыря знаешь ли. Я поеду. Верну хотя бы свою лошадь, объясню, что молла неожиданно занемог и вернется завтра.

Егорка развел руками.

– Встретимся завтра в полдень, – продолжил Али.

– Где именно? – спросил Егорка.

– Как где, у него дома, – Али показал на спящего Панаха. – Подпишем брачное свидетельство. Свадьба, как никак.

– Почему же так поздно. Можно пораньше.

– Я должен буду выспаться, чтобы хорошо выглядеть. С момента моего появления в Баку, я только и делаю, что пью вино и бодрствую по ночам.

* * *

К вечеру Али был в Баку, он едва успел въехать в крепость до закрытия ворот. Не скрываясь особо, благо было темно, он сразу проехал к пиру, отдал поводья служке и все объяснил. Затем, торопясь, отправился на рынок. Верный Рамиз сидел в лавке. И при свете керосиновой лампы рисовал какие-то знаки в книге доходов и расходов.

– Где вас носит, хозяин, – возмущенно сказал мальчик, я, между прочим, из-за вас школу пропускаю. Мать уже ругается.

– Ты повежливее все-таки с хозяином-то, – заметил Али, пряча улыбку.

– Извините, – таким же сердитым тоном сказал мальчик, – пока вас не было, я продал весь товар, и на свой страх и риск купил новый. Знаете, – засмеялся Рамиз, – тут объявился прежний хозяин благовоний. Видать прослышал о спросе, хотел обратно свой товар выкупить, а его уже нету.

Последние слова мальчик произнес, едва удерживаясь от хохота.

– Значит, все в порядке? – спросил Али.

– Ну да, а вы сомневались?

– Нисколько, – признался Али.

– Это правильно, – гордо сказал мальчик, – надо знать, с кем иметь дело.

– Меня никто не спрашивал?

– Нет, – ответил мальчик.

– И писем нет.

– Ничего нет, хозяин.

– А ты никуда не отлучался?

– Домой только, спать ночью. Как можно?

– Ладно, извини, просто так спросил. Бери свою зарплату и иди домой к маме, и привет ей передай от меня.

– А расчеты смотреть не будете?

– Нет, я тебе верю.

– Ладно, вот выручка. Тут 30 динаров не хватает. Я товар купил, вон на тех полках.

Мальчик направился к выходу, в дверях оглянулся и сказал:

– Странный вы, и на торговца совсем не похожи.

Оставшись один, Али лег на свою лежанку и задумался. Отсутствие каких-либо записок непонятным образом тревожили его. И, хотя, он уверял себя, что в них не было нужды, как прежде, ибо свидание обговорено, тем не менее, ему казалось, что княжна не утерпела бы, чтобы не подать какой-либо знак. До полуночи оставалось два часа. Али мог бы сходить домой к Панаху, навестить женщин. Но решил, что уже слишком поздно для визитов. К тому же пришлось бы отвечать на вопросы матери. Уставший он чувствовал потребность в отдыхе перед ночным свиданием. Али неудержимо погружался в сон, и перестал сопротивляться, наказав себе проснуться в половине двенадцатого ночи. С тем и заснул.

* * *

Ровно в полночь он подошел к назначенному месту. Его уже ждали.

– Зинат? – спросил Али у женской фигуры.

Фигура, не отвечая, поманила его рукой и, повернувшись, пошла в сторону дворца. Али, пытаясь вспомнить, какого роста была Зинат, последовал за ней. Сделав несколько шагов, Али, вслед за девушкой вошел в тень, отбрасываемой зданием, где на него набросилось сразу несколько человек. После короткой яростной схватки, Али был повержен. Ему заломили руки, скрутили и, накинув на голову, мешок, куда-то поволокли.

Император священной римской империи, сын Генриха VI и Констанции Сицилийской, внук Фридриха 1 Барбароссы и короля Сицилии Рожера II, Фридрих II – был одним из самых образованных людей своего времени. В 1224 году он основал университет в Неаполе, где наряду с христианами преподавали арабы и евреи, что свидетельствовало о его веротерпимости. Кроме итальянского, немецкого, он знал латинский, арабский и греческий языки. Обладал большими познаниями в математике, интересовался историей, астрономией и астрологией, написал трактат об охоте. Занимался медициной и ветеринарным искусством. Он писал стихи. Сто лет спустя Данте упомянул о нем в своем трактате «Devulgarieloguio», как об одном из пионеров итальянской поэзии. Вокруг него возникла целая школа сицилийских трубадуров. Он покровительствовал ученым и писателям. Михаил Скот перевел для него многие из трактатов Аристотеля, и он подарил их Неаполитанскому университету. Великий математик Леонардо Пизанский, познакомивший христианскую науку с арабской алгеброй и арабскими числами, посвятил императору свой трактат «О квадратных числах». Он не обращал никакого внимания на религиозную принадлежность людей, которым покровительствовал. Аудиенция императора длилась недолго. Король Фридрих II был человекам дела, и не любил тратить время попусту. Через полчаса на все вопросы Папы римского были получены ответы. Папский легат, привыкший к многочасовым церемониям во дворце его святейшества, был обескуражен.