Девичья башня - Самид Агаев

– Те есть моя мысль, – продолжал Панах, – сводится к тому, что все эти действия против вас незаконны, а следовательно, вы можете беспрепятственно выйти отсюда.

Али и Егор переглянулись.

– В самом деле. Ты несколько раз приходил ко мне, – заметил Егор, – и сегодня ночью.

– Пойдем, выйдем вместе с уважаемым моллой. Вы не против?

– Прошу, прошу, – сказал мола Панах.

Они направились к выходу.

* * *

– Что ты творишь, племянник, – гневно восклицал вали, – когда ты уже избавишься от своих дурных склонностей. О, если бы я не чтил память своей покойной сестры, выгнал бы тебя, не раздумывая. Ты хоть думаешь о том, что у меня могут быть неприятности.

– А что я такого сделал? – Джамал, развязно сидевший напротив дяди, пожал плечами. – Всего лишь на время одолжил десяток бездельников из полиции. И это не впервые происходит. Чего вы так всполошились. Эти инородцы должны заплатить за свою дерзость.

– В чем же заключается их дерзость? – спросил вали.

– Когда я предложил выкупить рабыню, он предложил мне жениться на ней. И я не понимаю, какие у тебя могут быть неприятности.

– Эта история наделала немало шума, – сказал вали, – один из этих людей, какой-то известный мударис из Дамасского медресе. О нем справлялся имам соборной мечети.

– А что за дело имаму до иностранцев.

– Этот мударис оказался единственным человеком в Баку, который в этом году преподнес соборной мечети стадо овец в вакф.

– Умен, – процедил молодой человек, – но это ему не поможет.

– Это еще не все, если бы только имам о нем хлопотал. Об этом человеке справлялись из дворца, а это уже серьезно.

– Из дворца? – поразился Джамал. – Как это возможно? Удивительно, какую прыть развили эти двое. И куда они смогли спрятать рабыню? Мы перевернули дном весь город.

– Послушай, – сказал вали, – когда ты попросил меня дать должность мохтасеба твоему непутевому другу, я согласился, надеясь, что ты образумился, помогаешь людям. Но теперь вижу, что ошибся. Уладь это дело, и как можно быстрее. Мне сейчас вообще не до этого. Татары практически у стен находятся. Что думает делать шах Фарибурз, никому не ведомо. Во всяком случае, меня он в свои планы не посвящает.

– Дядя, – молвил молодой человек, – сдается мне, что зря вы ломаете голову. Война давно проиграна, шах прикажет открыть ворота города, это вопрос времени.

– Я могу оборонять город этот еще десять лет, – яростно сказал вали.

Племянник покачал головой.

– Нет крепости, которой нельзя было бы взять.

– Хорошо, довольно, – раздраженно прервал его вали, – меня удивляет твой цинизм. Неужели ты не патриот своего города.

– Я, дорогой дядя, патриот в не меньшей степени, чем вы. Но надо здраво смотреть на вещи. Кстати о цинизме. Хочу напомнить, что я ездил в Табаристан по вашей просьбе, подготавливать путь к бегству из города. И после этого вы обвиняете меня в отсутствие патриотизма.

– Довольно, – остановил его вали, – я требую прекратить преследование этих людей и забыть о рабыне. Ты в состоянии иметь сотню таких рабынь. В моем присутствии полицейский раис заявил, что у него нет никаких претензий к этим людям. Если он сказал, что иностранцы ни в чем не обвиняются, значит, так тому и быть.

– Простите дядя, я не могу этого сделать, – возразил Джамал. – Я влюблен, неужели, вы не хотите меня понять.

– Влюблен, так женись на ней.

– Я не могу жениться на рабыне. И не требуйте от меня этого. Хочу вам напомнить, что вы тоже мне кое-чем обязаны. Я не думаю, что шах будет доволен, узнав, что вы вели переговоры с татарами в Табаристане за его спиной.

– Ты собрался шантажировать меня, племянник? – спросил вали.

– Мне очень жаль, – подтвердил Джамал, – мы с вами связаны, дайте мне лучше еще десяток полицейских, чтобы я покончил с этим, как можно быстрее.

– Будь по-твоему, – холодно произнес вали, – я напишу записку начальнику полиции и даю тебе один день на решение этого вопроса.

– Одного дня мало, – заявил Джамал.

– Через два дня прибывает шах.

– Значит, у меня два дня, – нагло сказал Джамал.

Он поклонился и пошел к выходу.

– Какой испорченный молодой человек, – сказал про себя губернатор, провожая его мрачным взглядом. – Бедная моя сестра, как она могла вырастить такого мерзавца.

Мирза Джамал, выйдя из дома вали, сел на коня и в сопровождении чауша поехал к уже известной нам башне, неподалеку от которой находился дом, принадлежавший дивану внешних сношений. Дом был предназначен для конспиративных целей. Сейчас он практически не использовался, поскольку после завоевания Ширвана татарами, никаких внешних сношений уже не было. Служащие занимались своими делами. А дом приспособил для своих интересов племянник губернатора Джамал. У дома стоял переодетый полицейский один из тех, что Джамал выпросил у дяди.

– Инспектор Ялчин здесь? – спросил у него Джамал.

– Нет, господин, – ответил полицейский.

– А где же он?

– Не знаю.

– Ладно, вот тебе деньги. Сбегай, купи мне еды и вина.

– Слушаюсь.

Полицейский исчез. Джамал вошел в дом, сел за стол. Он находился в той самой комнате, где допрашивали Али.

«Где она может быть»? – вслух произнес он.

Он закрыл глаза и на миг воссоздал их встречу на корабле. Когда, томясь от скуки, он стоял, привалившись к борту, и неожиданно увидел девушку. Ветер разметал копну ее светлых волос. В ее облике было что-то от античных богинь. При виде Джамала, она и не подумала закрыть лицо. Впрочем, это было непросто сделать, она держалась за борт, сопротивляясь качке, ответила на его взгляд с удивлением и любопытством. Джамал заговорил с ней и угостил мятной конфеткой. Ее лица, ее взгляда, Джамал забыть не мог. Пообщавшись с ее спутником, он узнал, что она рабыня. Радость, вспыхнувшая в нем от простоты достижения цели, была скоро омрачена. Хозяин рабыни заявил, что девушка не продается. И предложил жениться на ней. Это было оскорбительно, но дипломат лишь вежливо улыбнулся в ответ. В Бакинском порту его встречал Ялчин, новоиспеченный полицейский инспектор, его люди по приказу Джамала арестовали Али и попытались проследить путь рабыни. Но последняя последовала за хозяином и осталась сидеть возле башни. А затем, вдруг исчезла, словно испарилась. Правда, найти ее дом не составило большого труда.

Вернулся полицейский, неся свертки с едой и кувшин с вином. Обозрев покупки, Джамал жестом отпустил его и принялся за еду. Через полчаса появился Ялчин.

– Женщин пока не нашли, – сказал он, – но эти двое, час назад вышли из пира.