Хозяин морей. На краю земли - Патрик О'Брайан

— Не могу видеть, как Мэтьюрин тает из-за недостатка внимания к нему, из-за недостатка смелости, — произнес Джек Обри: пульс, который улавливали его чувствительные пальцы, почти не прощупывался.

— Я не в силах смириться с мыслью, что Мэтьюрина может погубить моя неопытность или внезапный рывок корабля, — сказал отец Мартин, успевший проделать трефином Лавуазье отверстия в черепах, на которых он тренировался. — Только дураки врываются туда, куда ангелы боятся ступить.

«Сюрприз» мчался на запад по тем же темно-синим гигантским волнам, озаряемым ярким небом, в вышине которого плыли белые облака. Вокруг кипела работа: меняли такелаж, заводили новые тросы, укрепляли поврежденную бизань-мачту. Поврежденные пальмовым стволом ванты грот-мачты на наветренном борту были заменены и укреплены. Капитан возобновил прогулки на шканцах. Длина квартердека составляла ровно пятьдесят футов, и, не доходя до определенного рым-болта, ставшего тоньше и сверкавшего как серебро, он мог отсчитать по пятьдесят поворотов в любую сторону, что соответствовало миле на суше. Он шагал взад и вперед среди делового шума на корабле и непрестанного могучего гула ветра и мощных волн. С опущенной головой и суровым выражением на лице он, казалось, был настолько погружен в свои мысли, что остальные люди, находившиеся на шканцах, разговаривали очень тихо и держались подветренного борта. Однако капитан прекрасно знал, что происходит впереди, и, услышав крик марсового «Вижу землю!», он вцепился в ванты. Подъем был трудный: сильный ветер норовил уронить его, а рубаха, выбившаяся из-под панталон, хлестала по ушам, и он был рад, что впередсмотрящего не послали выше.

— Где, Симе? — спросил капитан, проникнув через лаз на марсовую площадку.

— Три румба справа по носу, сэр, — отвечал матрос, показывая в нужную сторону.

И действительно, когда корабль поднялся на гребень волны, в одиннадцати или двенадцати милях показался довольно высокий остров с признаками зелени.

— Молодчина, Симе, — произнес Джек Обри и скользнул через лаз вниз. Не успев спуститься на палубу, он закричал боцману, хлопотавшему на полубаке: — Пока оставьте это, мистер Холлар, и прикрепите к топам мачт легкие перлини.

— Есть, сэр, — отозвался с улыбкой боцман.

Это был испытанный прием капитана — на первый взгляд, чрезвычайно опасный, но в действительности очень эффективный. Лохматые, грубые тросы позволяли крепить к ним паруса, которые иначе выдернули бы мачты из степсов. Они не раз помогали фрегату захватывать призы и уходить от противника.

— Мистер Моуэт, — обратился к старшему офицеру Джек Обри. — Пошлите к штурвалу четверых крепких ребят и меняйте их каждые полчаса. Мы сейчас помчимся на всех парусах. Мистер Аллен, прошу занять пост управления. Курс норд-вест-тень-вест полрумба к весту.

Полчаса спустя, заметив Хогга, стоявшего с помощью товарищей на продольном мостике, капитан шагнул к нему и спросил:

— Ну как, мастер-гарпунер, видите остров?

— Вижу, дружище, — отозвался по-прежнему глухой к субординации Хогг. — Если посмотреть на нижнюю часть неподвижных облаков, то вы должны увидеть яркое круглое пятно, темное в середине.

— Кажется, я его вижу. Ну конечно, вижу.

— Яркое пятно — это прибой и коралловый песок, а темное — деревья. Лагуны вроде бы тут не имеется.

— А вы почем знаете?

— Потому что лагуна выделяется зеленым цветом. Остров довольно высокий, судя по количеству облаков.

Удивляюсь, что ты его не заметил, Билл. Он же виден как на ладони.

— Перлини натянуты, как положено, сэр, — доложил боцман.

— Отлично, мистер Холлар, — отвечал Джек Обри и, повысив голос, скомандовал: — Всем ставить паруса.

При новом курсе крепкий ветер задул почти в раковину фрегата, и капитан стал методично увеличивать парусность. Матросы давно поставили марсели, но до брамселей дело еще не дошло. Сначала капитан приказал поставить штормовой кливер, затем главный стаксель и после него, вместо зарифленного грот-марселя — грот-стеньга-стаксель. Всякий раз он ждал, пока корабль привыкнет к дополнительной ветровой нагрузке. Это у «Сюрприза» всегда выходило великолепно, словно у живого существа, что веселило душу капитана. Другого такого судна он еще не встречал. И когда фрегат помчался вперед с такой скоростью, какой он, по-видимому, еще никогда не развивал — подветренная кат-балка скрывалась под буруном от форштевня, — Джек Обри положил одну руку на фальшборт, чувствуя низкое гудение корпуса, как он почувствовал бы вибрации своей скрипки, а второй ухватился за бакштаг, определяя точную степень нагрузки.

Матросы привыкли к своему капитану и знали его непредсказуемый характер. Но никто не ожидал, что он прикажет ставить прямой фок, и с серьезными, сосредоточенными лицами кинулись выполнять команду. Чтобы притащить из шкиперской парус, выбрать и завернуть шкоты, понадобилось пятьдесят семь человек. Как только парусность увеличилась, «Сюрприз» накренился еще на несколько дюймов, затем еще и еще, пока не обнажилась широкая полоса медной обшивки с наветренного борта корабля, а вой ветра в снастях стал предельно пронзительным. Корабль, не отклоняясь от курса, мчался вперед, рассекая волны и вздымая форштевнем такой высокий бурун, что с подветренной стороны возникла двойная радуга. С бака на корму прокатилось негромкое «ура». Все стоявшие на шканцах улыбались.

— На руле не зевать! — взбодрил Джек Обри матроса у штурвала. — Если хоть раз рыскнешь, не видать тебе Портсмутского мыса. Мистер Говард, прошу вас, постройте своих людей на мостике вдоль наветренного борта.

Пробило четыре склянки. Бойл осторожно спустился по раскачивающейся палубе с лагом и вьюшкой для лаглиня под мышкой в сопровождении старшины, несшего малые песочные часы.

— Удвоить лаглинь до нулевой отметки! — приказал Джек Обри, желавший точно измерить скорость хода, для чего, прежде чем считать узлы, было необходимо отвести лаглинь в сторону от кильватерной струи.

— Есть удвоить лаглинь, сэр, — отрапортовал Бойл, изо всех сил стараясь говорить басом. Отмотав пятнадцать саженей до красной метки, он занял свой пост возле планширя и спросил:

— Чиста ли колба? — После того как ему доложили: — Колба чиста, сэр! — Бойл высоко поднял лаг, отведя его в сторону от борта и удерживая левой рукой вьюшку над собой.

— Опрокинь! — крикнул он, когда мимо него пролетел конец неразмеченного лаглиня. Песок начал пересыпаться, вьюшка завертелась, замелькали узлы. За операцией наблюдали все, кто был свободен. Старшина открыл рот, чтобы воскликнуть: «Стоп!», но прежде чем остатки песка высыпались в нижнюю колбу, Бойл пронзительно закричал, и вьюшка вырвалась из его рук.

— Прошу прощения, сэр, — доложил он Моуэту, на мгновение растерявшись. — Я упустил вьюшку.

Шагнув к капитану, Моуэт проговорил:

— Бойл очень извиняется, сэр, но он упустил вьюшку. Лаглинь кончился, а стопор, очевидно, был слишком жесток, и парень растерялся.