Метро 2033. Ниже ада - Андрей Гребенщиков

Дозорный собрался было исследовать ближайший закуток, что располагался между опрокинутым на бок шкафом и застывшим на полпути к полу железным стеллажом, как его негромко окликнул Отшельник:

— Иван, иди сюда. — И, когда Мальгин приблизился, совсем тихо зашептал: — Забирай своего друга… не вовремя он раскис… Вам надо уходить. Не спорь, найдутся дела поважней, чем с Вольфом в прятки играть. Сам как-нибудь справлюсь. Вон, видишь письменный стол? Обходи его справа и двигай вдоль стены по часовой стрелке, пока не упрешься в лестницу, ведущую в подвал. В дальней стене подвала есть ниша, отсчитай в ней сверху три ряда кирпичей и одновременно сильно толкай пятый и седьмой — откроется проход, ведущий в старинную систему туннелей, проложенных под центром города. В дневниках Игната должна быть карта… Короче, разберетесь, не маленькие.

— Но куда мы должны выйти?!

— Не знаю, Ванечка, самому жутко интересно. Все есть в записях Москвича. Он был в курсе, как и откуда можно уничтожить Бункер. Читайте, ищите. И удачи, Мальгин… младший. Не подведи нас с дедом!

Спустя минуту, когда ребята окончательно скрылись из виду, Отшельник нарочито громко и насмешливо произнес, обращаясь к скрытому тьмой генералу:

— Генрих Станиславович, постреляем?

— Отшельник, я правильно понял? — Голос генерала послышался откуда-то из центра башни.

— Он самый. Рад встрече?

— Не слишком. Вот раньше бы, когда я мечтал свернуть тебе шею голыми руками… Видать, перегорел я, начисто. То ли старость виновата, то ли шестнадцать лет блокады, которую нам устроил твой Игнат…

— Зато у тебя было время, чтобы раскаяться. Скажи, ты видишь по ночам призраки тех людей, что погубил одним нажатием кнопки? Сотен живых людей?

— В своем ли ты уме, какое раскаяние? Я поступил сообразно боевой обстановке — одним ударом уничтожил врага и предавшего нас союзника, сберегая собственные силы и жизни вверенных мне солдат. Я сделал то, что должен был сделать. Сомневаюсь, что ты сам мучишься совестью за то, что подорвал Бункеру все ходы-выходы и обрек на медленную, но очень мучительную смерть. — Реакции собеседника Вольф ждать не стал и продолжил: — Мы истребили своего врага, но и враг, уже с того света, сумел огрызнуться, да с такой силой и коварством, что… Конечно, Бункер пережил и Динамо, и Площадь, однако цену заплатил непомерную: шестнадцать кругов ада. Мы прошли их все, круг за кругом — сходя с ума, теряя человеческий облик, раздирая друг другу глотки от отчаяния… Пусть руками Игната, но ты отомстил нам сполна, все счета давно оплачены.

— Разве, Генрих? Человеческая память слишком коротка, но у меня не было этих твоих шестнадцати лет. Все произошло как будто вчера, и я помню каждого динамовца, от глубокого старика до новорожденного ребенка, в лицо и поименно. Не дано мне забыть, что люди, за которых я отвечал и которых вел за собой, мертвы все до единого. А враг, учинивший кровавый геноцид, жив.

Генерал устало вздохнул, прерывая Отшельника:

— Я не буду оправдываться перед тобой. Хочешь стреляться, давай стреляться, чем не развлечение для двух отживших свое полоумных стариков? У тебя даже есть преимущество — ты аж захлебываешься от праведного или неправедного, кто сейчас разберет, гнева.

— Давай, — без лишних слов согласился Отшельник. — Для того и собрались.

— Зря Динамо не признало свое поражение. — Голос Вольфа звучал глухо, в отличие от громко клацнувшего в тиши затвора автомата. — Сейчас бы город жил… Перед смертью — твоей или моей, как думаешь? — открою маленькую, зато очень военную тайну. — Вольф хрипло рассмеялся. — Операция «Сайгон» по уничтожению очагов сопротивления свердловского метрополитена — это отнюдь не наша, не «бункеровская» задумка. Ее разработал, а после санкционировал Центр. Нам с Терентьевым лишь предоставили доступ к НАСТОЯЩЕМУ оружию… К городу уже направлялась огромная колонна тяжелой техники и грузовиков с продовольствием, медикаментами, оружием, топливом и прочими радостями цивилизации. С таким богатством Екатеринбург бы расцвел…

— Копкой под кодовым названием «Искупление Сайгона»?

— Откуда… откуда ты знаешь?!

— Не дошел твой конвой. Где-то в районе Верхнего Дуброво последний радиоперехват был. Потом тишина.

Вольф умолк и молчал довольно долго. Потом позвал:

— Отшельник?

— Да?

— Отзови своих головорезов и сам не стреляй. Хочу поговорить.

— О чем ты, они давно ушли. Я стрелять пока не буду.

— Так я выхожу?

— Выходи.

Сначала из-за перегородки показалась голова Вольфа, которая завертелась, ощупывая цепким взглядом пространство вокруг неподвижно стоящего Отшельника, затем высунулся автомат с демонстративно опущенным к земле дулом и, наконец, генерал появился целиком. С интересом окинул взглядом собеседника и остановился. Видимо, выражение глаз Отшельника успокоило Генриха Станиславовича окончательно — закинув автомат на плечо, он отвернулся и отошел в противоположную сторону, где на полу лежало тело Никиты. Присел рядом с ней, что-то прошептал и нежно провел ладонью по холодному и удивительно безмятежному лицу.

Отшельник терпеливо ждал.

— Отомщу за нее, — наконец проговорил Вольф, подходя к Отшельнику. — И не тебе, ее убийце. Но пока эмоции подождут. Я предлагаю договариваться. Дуброво не так далеко — километров тридцать. Ты не представляешь, что это был за конвой: танки, БТРы, мотопехота и огромное, нереальное количество груза… Ставка готовила свой переезд в Екатеринбург. Там, в трех десятках километров, целое Эльдорадо. Нам хватит, чтобы поднять город. Мы все исправим…

— Кто «мы», Генрих? Изгнанный генерал без войска и Отшельник, в самом деле, ставший простым одиночкой?

— Я договорюсь с Красновым, это эмиссар Ставки. Мы все уладим! У него есть два вертолета, мы полетим…

— Уже один. Второй сбит по моей личной просьбе Орденом Зеркала…

— Это что еще за напасть?.. Ладно, плевать, неважно. Один так один, хватит и его!

— Ты не понимаешь… не знаешь… не видишь. Или не хочешь понимать, знать и видеть. Загляни чуть подальше своего тупого реваншизма, нет здесь людей. Большое метро ты убил, уничтожив ключевые станции, а жалкие остатки не доживут ни до какого мифического конвоя. В эти самые минуты орды мутантов с Уктуса идут к внутренней части Щорса — к Ботанике. И это только первая волна. Для тебя и для твоего Бункера с его имперскими амбициями все кончено, Вольф. Он примет на себя основной удар нечисти, после чего мы его и накроем, вместе с уктусскими тварями…

— Что значит «накроем»?!

— Это значит, моя очередь жать на красную кнопку, Генрих Станиславович.

— Блеф! У тебя нет кодов доступа!

— Ты прав, нет. Зато есть у моих, как ты их окрестил, «головорезов». Жаль, конечно, что самолично инициировать процесс мне не удастся, но сам факт радует безмерно. Ваш поганый склеп испытает на своей шкуре то, на что ты обрек наши станции.