Ведьма из-за моря - Виктория Холт

Я внезапно заметила, что слушаю очень внимательно.

— Предъявить было нечего… Я почувствовала, как мое сердце забилось быстрее, когда я спросила:

— Как же это возможно?

— О, это возможно! — был ответ. — Есть такой метод, и все негодяи его знали.

— Какой метод? — спросила я настойчиво.

— Если закрыть рот мокрой тряпкой и крепко держать, пока жертва не задохнется, на коже не останется следов насилия.

После этого я почувствовала, что мне трудно сосредоточиться. Эти слова плясали в моем мозгу: ведь на теле моей матери не было следов насилия так же, как на теле лорда Дарнлея.

Я хотела было поговорить с бабушкой, но не решилась. Она выглядела такой старой и хрупкой, что мне не хотелось огорчать ее. Я решила вернуться в замок. Теперь я была уверена, что мама чего-то боялась. В ту ночь, когда я оставила ее одну, она умерла… и на ее теле не было следов насилия.

Кто-то убил ее. Более того, она подозревала, что кто-то пытается ее убить! Если она записала события каждого дня, она должна была написать что-то, что считала секретным, раз она хотела это спрятать. Я должна найти эти бумаги.

Когда я вернулась в замок, был уже апрель. Войдя в нашу спальню, я обнаружила, что вещи Сенары исчезли. Тут она подбежала и крепко обняла меня.

— Ну, вот ты и вернулась! Честно признаюсь, без тебя жизнь совсем другая!

— Где твои вещи?

Она наклонила голову набок и посмотрела на меня с улыбкой:

— Я подумала, что пора нам с тобой иметь отдельные комнаты: в замке их достаточно. Жить вместе было хорошо, когда мы были маленькие и боялись темноты.

Я была слегка задета. Я думала о нашей приятной привычке поболтать перед сном, о том, как Сенара всегда была недовольна, если меня не было рядом, например, когда я ездила к бабушке.

— Я перешла в Красную комнату! — выпалила она.

— Почему? Ведь есть и другие!

— Она мне нравится. Я пожала плечами:

— Нет, я не понимаю, почему ты решила, что это так уж необходимо?

Она таинственно улыбнулась, и я поняла, что у нее есть причина. Но почему она выбрала именно Красную комнату? Я знала, какая Сенара дерзкая и безрассудная. Например, ее любовь с Диконом: я была уверена в этом. То, что свадьба с ним была невозможна, делало эту связь особенно привлекательной. А ведь скоро Дикон уедет, потому что когда уедут Димстеры, и он — с ними, ведь теперь он — один из пуритан. Он поедет сначала в Голландию, а затем присоединится к проекту обоснования в Америке, если до этого дойдет дело!

Тут мне в голову пришла мысль. Не потому ли Сенара выбрала Красную комнату, что, если слуги услышат доносящиеся из нее голоса, они решат, что это духи, и побоятся войти? Неужели Дикон приходит к ней по ночам? Совсем не пуританское поведение, но насколько это искренне… у них обоих? Я подумала, что они, наверное, страстные любовники. Это был очень неприятный момент. Что будет с Диконом, если он действительно навещает Сенару и если родители узнают об этом?

* * *

Лорд Картонель еще не прекратил свои визиты: Сенара и Мария пили с ним вино. Мне казалось, что он собирается просить руки Сенары; если да, то я не сомневалась, что ее заставят принять предложение этого солидного джентльмена: о таком муже для своей дочери, я думаю, мачеха всегда мечтала.

Что до меня, то я снова взялась за поиски бумаг. Но где мне искать? Где я еще не смотрела? От этих мыслей меня отвлек рассказ о колдовстве, которое происходило после моего отъезда. Мэри была этим очень взволнована.

— Правду говорят, госпожа, — сообщила мне она, — что у них тут шабаш, и вовсе недалеко. Одни говорят — там, другие — здесь. Жуткие вещи происходят! Ведь они поклоняются самому дьяволу, и он сидит там среди них в виде рогатого козла.

— Это ужасная чепуха, Мэри!

— Не надо так думать, госпожа, уж вы простите, что я вам возражаю. Одна девушка-служанка шла поздно, и она видела их. Она подглядела, и все они были, в чем мать родила, и так дико плясали, как… как будто возбуждали друг друга на преступные дела, вот как.

— Как девушка-служанка поняла, что они вели себя преступно? Если она невинна, как она сразу распознала эти преступные действия?

— Ну, луна светила, и они сорвали с себя одежду и вместе плясали; а как выдохлись, так легли все вместе, и тут-то было самое скверное.

— Я бы хотела расспросить эту девушку.

— О, она не против, госпожа, только она не у нас служит. Она так волнуется теперь. Ведь она боится, что они заметили, как она за ними наблюдала. Понимаете, будто они продались дьяволу, а ведь, говорят, дьявол могуч… как Господь, только наоборот.

— Мэри, — сказала я строго, — ты же знаешь, что ничего хорошего от этой сплетни не будет.

— Говорят, хорошо будет, только когда всех ведьм перевешают.

Я уже хотела уйти, но решила, что должна узнать правду.

— Я думаю, что девушке все это показалось. Во всяком случае, что она-то делала ночью?

— Она ходила к своей матери, которая заболела, и ей пришлось ждать, пока не пришла помощь. Она видела знакомые лица на шабаше, госпожа. Она теперь знает, чье лицо было лицом самого дьявола.

— Она не сказала, кто это?

— Нет, она побоялась. Каждый раз, как она открывает рот, чтобы сказать, ее дрожь забирает. Но ее скоро заставят сказать. Будет сбор… всех, кто хочет покончить с ведьмами, и они заставят ее говорить. Это будет, госпожа: госпожа Джелина потеряла ребенка… Он родился мертвеньким, и ужасная болезнь напала на коров ее соседа…

Я поняла, что слуги наблюдают за мачехой. В глубине души они верили, что она принесла в замок колдовство. Прошло уже несколько лет с тех пор, как она появилась у нас, но люди никогда не забудут, как она появилась. Страшная мысль пришла мне в голову: если люди в округе поднимаются на поиски ведьм, как, говорят, уже происходит в других частях страны, в первую очередь они будут искать в замке.

А Сенара, похоже, окончательно впала в безрассудство. Я чувствовала, что она несчастна из-за того, что Дикон уезжает. Конечно, нельзя себе представить, что они могли бы пожениться, но, будучи Сенарой, она могла сделать и это. Однажды она сказала:

— Со мной все возможно, — и она, действительно, имела это в виду.

Она была тише, чем обычно. Я знала, что она часто ездит в Лейден-холл, и была почти уверена, что Дикон пробирается в замок по ночам.

Я слышала, как слуги говорили о домашних духах: «Скорее всего, кот или мышь. Это дьявол в обличье животного. Он разговаривает с той, к кому приходит, и говорит ей какое зло она должна сделать».

«Неужели, — думала я, — они слышали голоса в Красной комнате?»

Я любила Сенару, хотя временами она сводила меня с ума. Я не понимала ее, но между нами была крепкая связь. Меня огорчала ее беспечность, я хотела, чтобы она была осторожнее. Но это было последнее, что она стала бы делать. Она знала, что ее обсуждают, она знала, что, как дочь своей матери, она вызывает подозрение. И все же она, казалось, испытывала удовольствие от того, что вызывала у людей страх и подозрение.