Ведьма из-за моря - Виктория Холт

Одно мне было ясно: в замке живет убийца. Я знаю опасную тайну — я не знаю только, насколько опасен этот человек: самое простое, что он может сделать это убрать меня, чтобы я не мешала, вот почему я боялась. Мне казалось, что и мама предупреждает меня. У меня было устойчивое ощущение, что она наблюдает за мной.

Благодаря случайному совпадению я услышала тот разговор в доме бабушки, и это изменило мои представления. Этот метод был вполне возможен… единственно возможен, и это было доказано весьма успешно. Будет ли это и теперь повторено?

Я ясно представляла себе все: Мэри придет утром и увидит, что я лежу, спокойная и холодная, как моя мать лежала несколько лет назад. На теле не будет никаких следов, указывающих на то, отчего я умерла. И люди скажут: «Это таинственная болезнь, которую она, должно быть, унаследовала от своей матери: ведь та умерла точно так же!»

Я знала, что опасность грозит мне ночью. Сама не понимаю, как я прожила тот день. Если бы только был кто-нибудь, кому я могла открыться! Может быть, мне все-таки поехать к бабушке?

Ночные тени окутали замок. Я сидела у окна и смотрела на «Зубы дьявола». На них виднелись мачты разбитых кораблей. Правда ли, что иногда по ночам на этих скалах слышны голоса мертвых?

Я поднялась в башню, чтобы убедиться, что светильники зажжены. Но они были погашены. Возможно, было еще недостаточно темно, но я решила зажечь их.

Когда я залезла на стремянку, появился Джон Левард. Я вздрогнула, услышав шум в комнате.

— Что вы тут делаете, госпожа? — спросил он. — Я пришел зажечь светильники.

— Я подумала, что их забыли зажечь, — ответила я.

Джон странно посмотрел на меня.

— Нет, госпожа, просто еще рано.

Интересно, знал ли он о том, что это я в прошлый раз зажгла огни, благодаря чему один из его друзей «заработал» порку?

Я спустилась в свою спальню и не пошла на ужин. Я чувствовала, что не смогу сидеть за столом с отцом и мачехой и не выдать свои чувства. Я отговорилась головной болью.

Дженнет вошла с одним из своих лечебных напитков. Я неохотно выпила, чтобы избавиться от нее, но, когда, она ушла, я подумала, что было очень глупо с моей стороны ссылаться на болезнь. Разве это не предоставляло кому-то удобную возможность расправиться со мной тем же способом, что и с матерью?

Я подумала: «Если это должно случиться со мной, то это скоро произойдет, и как раз в то время, пока я буду спать. Я должна быть мудрой и спокойной: надо вести себя так, как будто не случилось ничего необычного, что разговор о найденных бумагах — всего лишь болтовня слуг».

Но, видимо, я была недостаточно сильная. Я разделась, пошла ложиться, но совершенно не собиралась спать. В любом случае я не смогла бы заснуть. Я не чувствовала ни капли сонливости. «Это может произойти сегодня ночью, — думала я. — Если кто-то пытается избавиться от меня, он должен это сделать побыстрее. Ведь каждую минуту, которую я еще живу, я могу обнародовать что-нибудь из того, что обнаружила в мамином дневнике».

Я не должна сегодня спать. Я подложила под голову подушку и принялась ждать. Луны не было, и было совсем темно. Мои глаза привыкли к темноте, и я могла разглядеть знакомую мебель в комнате.

Так я ждала и снова обдумывала все, что прочла в маминых бумагах. Я дала себе слово, что если выживу, то опишу свой опыт и добавлю эти записи к маминым, что мне нужно так же, как она, внимательно посмотреть на себя со стороны, потому что это важно. Нужно уметь видеть себя, нужно уметь говорить себе правду, ведь только тогда можно быть честным с другими.

Пока я ждала в полутьме спальни, я услышала, как часы во внутреннем дворике пробили полночь. Теперь я почувствовала, что мои веки отяжелели; захотелось спать, но внутреннее напряжение спасло меня от этого.

Я была твердо уверена, что если засну, то никогда не проснусь и никогда не узнаю, кто убил мою мать. Я должна быть готова.

И тут это случилось… Очевидно, была половина первого, когда я услышала в коридоре шаги, замедлившиеся у моей двери. Медленный скрип задвижки…

«О, Боже, — подумала я, — это случилось!» И страстная мольба вырвалась из моего сердца: «Только бы не отец!»

Дверь открылась. Кто-то вошел в комнату — темная фигура, двигающаяся все ближе к моей кровати. Я вскрикнула:

— Сенара?

— Да, — проговорила она, — это я. Я не могла заснуть, я должна была прийти и поговорить с тобой. Она оглянулась.

— Где моя кровать?

— Ее унесли. Кажется, она в алькове. Я вся дрожала, наверное, от облегчения. Она подошла к деревянному стулу и подвинула его к кровати.

— Мне нужно поговорить с тобой, Тамсин. В темноте легче разговаривать.

— Хорошее время для визитов, — ответила я, возвращаясь в свое нормальное состояние. Про себя я подумала: «Когда придет убийца, нас будет двое».

— Да, — сказала она. — Когда я спала здесь, это было проще, да? Я бы просто разбудила тебя, и мы бы поговорили, а теперь мне пришлось идти к тебе.

— Зачем ты пришла?

— Ты знаешь.

— Дикон? Значит, он ходит к тебе?

— Ты удивлена?

— Меня многое удивляет.

— Ты имеешь в виду бумаги?

— Я имею в виду то, что связано с тобой.

— Я не могу объяснить то, что я чувствую к Дикону. Он ведь не очень отличается от слуги, правда?

— Считай, что ему повезло: он немного образован — так же, как и ты, хорошо поет и танцует.

— Он больше не поет и не танцует: он — пуританин.

— И при этом ходит к тебе по ночам?

— Он пытается быть пуританином. Он хочет, чтобы я вышла за него замуж.

— Но это невозможно!

— Они же хотели выдать меня за лорда Картоне-ля.

— После Дикона Картонель может уже не захотеть этого.

— Дикон уезжает, они отплывают через неделю. Я больше не увижу его. Я не вынесу этого, Тамсин, если не поеду с ним.

— Сенара, ты сошла с ума! Тебе придется быть пуританкой! Как будто ты когда-нибудь была на это способна!

— Я могла бы попытаться… как Дикон пытается. У меня были бы промахи… но я подозреваю, что они есть у всех пуритан.

— Я должна выбить эту дрянь из твоей головы.

— Я хочу быть хорошей, Тамсин, и должна признаться тебе насчет Фенна Лэндора. Я не могла бы пережить, если бы ты вышла замуж и уехала. Это было бы как раз для тебя, правда? Его приняли в семье, и он такой хороший, из благородной семьи, и тебе пришлось бы жить недалеко отсюда, он был бы таким хорошим мужем. Это было несправедливо.

— Что ты хочешь этим сказать, Сенара?

— Ты такая глупая, Тамсин! Всегда веришь в лучшее в людях и просто не знаешь, какова жизнь на самом деле. Ты — вечная мать, а мы все — твои дети. Мы очень злые, но ты думаешь лучше про нас. Фенн Лэндор тоже вроде тебя. Ты проходишь по жизни, не видя мира вокруг себя. Посмотри, где ты живешь, что здесь творится.