1993 - Сергей Шаргунов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 82 83 84 85 86 87 88 89 90 ... 119
Перейти на страницу:

– Ушца есть, а ты всё равно повесился, – иронично сказал Клещ из-за Викторовой спины.

– Самору убили, – негр продолжал, точно не услышав. – Его жену друг взял. Мандела! Он и она вместе, да. Граса Машел! А у нас война. Я бежал. В Москву бежал. Деньги домой посылал. Я жил, Москва, квартира, двенадцать нас. Комната одна! Мозамбик, Камерун, Гана. Хотел семья везти! Жена не знаю где. Сын был… Бомба убила… А ваши где? Где ваши? Еды нет. Голод.

– Ты чем в Москве занимался? – спросил Виктор и сразу спросил еще: – Как тебя зовут-то?

– Я врач. Врач учился. Врач был, пока война. Врач не берут Москва. Я грузил. Вагон грузил. На вокзале грузил. Дариу!

– А?

– Дариу!

– Виктор, – протянул руку. Негр, секунду помедлив, дал свою, липкую, как пластилин.

– Меня голым звал. Клуб звал. Там голые. Голые танцуют. Много нас, черных, там. Плохо это… Голым… Я не хочу.

Клещ с ехидцей посоветовал:

– Ты лучше нам спасибо скажи, что тебя из петли вытащили.

Виктор воздел обе руки, призывая к вниманию, и внушительно, как миссионер туземцу, сказал:

– Пока живой – живи! Ты не сдавайся, Дариу! Сейчас в Москве история решается! Спасем Россию – спасем весь мир! Союз вернем, всех защитим! Иди к Белому дому, брат! Там врачи нужны! Если победим, – он мечтательно прищелкнул пальцами, – будет всё хорошо в твоей… Замбии…

– Мозамбик, – негр широко оскалился, чуть скрипнув крупными зубами, которые были чем-то похожи на название его страны.

– Мозамбик! – Виктор бодро вскинул кулак.

Потом, вздыхая и чертыхаясь, они потащили негра на выход.

Телевизор в аварийке показывал новости: визит патриарха Алексия в Америку, кровопролитные бои за город Сухуми, Мстислав Ростропович и Галина Вишневская прилетели в Россию, учреждена комиссия по правам человека, открылся новый московский ночной клуб “Манхэттен-экспресс”, мэр Петербурга Анатолий Собчак уволил вице-мэра Вячеслава Щербакова, поддержавшего распущенный Верховный Совет, ведущая произнесла слово “распущенный” отдельным словом, со смакующей полуулыбкой; про Белый дом ничего.

Виктор вышел из аварийки и, рванув на Тверскую, добежал до магазина, купил рулет “Dan Cake”, бегом вернулся.

– Лид! – окликнул, запыхавшись.

Дежурная дернулась, наставила маленькие глаза. Сминая, протянул золотистую упаковку:

– Лид!

– В честь чего это?

– К чаю. Только ты… прикрой… Дело у меня горит… Можно… отлучусь? Ненадолго. Туда-сюда…

– Ничего не знаю, – она взяла рулет без сомнений, протиснула в ящик стола с бумагами, задвинула. – Договаривайся с ними! – показала в сторону большой комнаты. – Баба у тебя, что ли, завелась?

– Какая баба? – удивился Виктор.

– Анка-пулеметчица, – прыснул Клещ с порога комнаты, откуда уже звякали стаканы.

Виктор с разбегу впихнул его обратно, там сидели пять человек, повел по ним щупающим взглядом и выдохнул, глядя на облупившийся холодильник:

– Мужики, я свое отработаю, я вас прошу…

– Налить? – Сварщик Мальцев, который от спиртного делался надменным, как лев, даже неопрятные волосы превращались в царственную гриву, лениво приподнял веки.

– Больной, толкается еще, – Клещ обиженно потирал животик.

– Я отъеду ненадолго, можно?

– Куда? – шпанявым голосом позвал слесарь Зякин.

– Туда!

– Туда, туда, – обличительно подхватил Клещ. – Туда, фигней страдать, пока мы здесь корячимся…

– На митинг? – смекнул Кувалда.

– Я мигом! – Виктор развернулся, выбежал на улицу и побежал к метро, как бегут в атаку.

Он ехал, присматриваясь к пассажирам – кто из них с ним заодно: вросшая в сиденье старушка, веселая семья с умудренным карапузом, молодящийся мужчина в красной бейсболке козырьком назад. Ему хотелось обнаружиться заранее, начать разговор еще до площади. Ему казалось, они сейчас познакомятся, поезд притормозит, глаз мигнет, с губ сам собой сорвется пароль и вагон, где люди привычно и пошло разделены, окажется наполнен единомышленниками.

Поезд выкатил из туннеля, Виктор последний раз огляделся. У дверей, не держась за поручень, но широко расставив ноги и благодаря этому сохраняя равновесие, стоял бедно одетый человек. Виктор заметил его дрожь: поезд притормаживал, а в человеке, наоборот, как будто разгонялось возбуждение. От него исходил прогорклый и мрачный запах костра. Он шлепнул ладонью по стеклу и выплеснул хрипловатый крик:

– Товарищи! Не забудьте выйти! Все к Дому Советов! Все на защиту власти советов и людей труда!

Виктор периферийным зрением увидел, как вокруг отстраняются брезгливо и опасливо, и сказал, насколько мог громко:

– Правильно! – но его заглушил наглый автоматический голос, вдруг напомнивший голос Лены: “Станция «Краснопресненская»”, двери открылись.

Ближе к эскалатору у гранитной красномясой стены с просветами сала было особенно людно.

– Они там голодают! Голодают, понял меня? Они там за Россию сидят! – доносилось стыдящее бабье.

Протиснувшись, он обнаружил поединок двух крупных фигур: пышная черноволосая женщина и толстый покрасневший мент тянули в разные стороны какой-то предмет, завернутый в узорчатый украинский рушник. Он понял, что это кастрюля.

Вокруг раздавалось:

– Скотина, ряху отъел!

– Борща ему жалко!

– Жрет, жрет, а всё мало!

– Отдай мое! Не ты варил! – черноволосая потянула на себя резче.

Несколько рук взялись за нее, как в сказке “Репка”, кто-то стал теснить мента, тихо дергая за серые рукава.

– А ну разойдись, твою мать! – Еще один тяжелый мент громогласно врезался в толпу, сопровождаемый парочкой юных ментиков.

Баба затравленно глянула назад, грудью навалилась на кастрюлю и манерно пропела:

– Не доставайся же ты никому!

Ее поддержали выжидающие смешки.

Баба с диким кликом рванула узел, схватила крышку, лихо отставив ее, как щит, кастрюля наклонилась, извергая содержимое, люди отшатнулись – и в следующий миг Виктор увидел рубаху мента, намокшую красным и испускающую пар. Мент истово заматерился, рубанул ладонью – баба, по-ведьмовски хохоча, увернулась, кастрюля упала на пол, зазвенев, и все отпрянули, не мешая борщу вольно и ярко растекаться по гранитному полу.

Раздались редкие аплодисменты. Женщина победно всплеснула волосами и, окруженная сочувствующими, стремительно прошла на эскалатор. Виктор, невольно очутившись в ее свите, поднялся в город.

Дождило. На подступах к Белому дому торчали оранжевые поливальные машины и военные грузовики с брезентовыми тентами, стояло оцепление в плащ-накидках, в тусклых зеленых и молочно-белых касках, некоторые были в таких же белых и даже в красных мотоциклетных шлемах; попадались милиционеры в фуражках и шинелях, странно разбухшие и скособоченные от поддевок. Возле оцепления толклись люди, где-то равномерно размазанные и разговаривавшие с солдатами и милицией, а где-то скопившиеся в толпу и кричавшие лозунги.

1 ... 82 83 84 85 86 87 88 89 90 ... 119
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?