Сталин и Рузвельт. Великое партнерство - Сьюзен Батлер

– Откуда вы знаете? – спросил корреспондент, которого звали Ральф Паркер.

– Вот по этому лицу, – ответил полковник, указав на рабочего средних лет, который замер на месте, услышав голос Сталина. «Я видел, как на этом лице появилась улыбка, как этот человек снял фуражку и быстро прижал к своим щекам, по которым уже потекли слезы».

«Все вокруг него, – отмечает Паркер, – стояли, прикованные к месту голосом своего вождя и обратив свои вдохновенные лица в сторону Москвы, откуда доносился этот голос».

Сталин начал свою речь с необычного упоминания огромного вклада женщин в борьбу против врага (в колхозах женщины составляли 90 процентов всех работающих, на заводах – 60 процентов):

«Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, работники интеллигентного труда, братья и сестры в тылу нашего врага, временно попавшие под иго немецких разбойников, наши славные партизаны и партизанки, разрушающие тылы немецких захватчиков!..

Мы потеряли временно ряд областей, враг очутился у ворот Ленинграда и Москвы. Враг рассчитывал на то, что после первого же удара наша армия будет рассеяна, наша страна будет поставлена на колени. Но враг жестоко просчитался…

Подпавшие под иго немецких захватчиков порабощенные народы Европы смотрят на вас как на своих освободителей… Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая»[519].

Проходившие маршем по Красной площади солдаты и заняли свои позиции на фронте.

К 16 ноября германские войска форсировали реку Лама у входа в канал Москвы. 24 ноября пал город Клин, расположенный в 85 километрах к северо-западу от Москвы. 28 ноября другие германские соединения, наступавшие на юг, находились уже примерно в 32 километрах от Кремля. С юга наступала армия генерала Гейнца Гудериана.

К началу ноября германские солдаты могли наблюдать в полевые бинокли верхушки самых высоких строений в Москве.

23 ноября Вышинский заявил послу Криппсу, что пришло время направить британских экспертов на Кавказ для оказания помощи в демонтаже нефтедобывающего оборудования[520]. Затем произошли два события. Температура упала до минус 18 градусов, что не повлекло за собой проблем для одетых в теплое обмундирование красноармейцев, но стало катастрофой для легко одетых солдат вермахта, которых уверяли, что война завершится еще до наступления зимы. Спустя несколько дней советские лыжные подразделения начали атаковать германские тылы. А 5 декабря сибирские дивизии под командованием Жукова перешли в контрнаступление. Стремительное продвижение германских войск захлебнулось.

К 6 декабря немцев вытеснили из Клина, Ясной Поляны (200 километров к югу от Москвы) и из других ключевых позиций. 13 декабря газета «Правда» писала: «Враг ранен, но не уничтожен». 18 декабря Сталин обсудил с сэром Стаффордом Криппсом серьезный упадок боевого духа среди германских солдат на фронте и выразил уверенность в том, что у Германии уже не осталось резервов[521].

* * *

7 декабря в Вашингтоне выдался необычно теплый день для этого времени года. Ни Рузвельт, ни бóльшая часть его администрации, ни Объединенный комитет начальников штабов не был готов к нападению японцев на Перл-Харбор. В последние недели появилась информация, что японцы собираются где-то нанести удар. Накануне вечером Рузвельту показали карту Индокитая с карандашными пометками приближающихся к Малайскому полуострову японских кораблей, что заставило его и высшее военное командование предположить, что нападение следует ожидать в этом регионе[522]. Рузвельт узнал новость о нападении от Фрэнка Нокса, министра ВМС, позвонившего ему в 13:47. Рузвельт немедленно связался с Хэллом и Стимсоном и сообщил им эту новость. Чуть позже он позвонил Дэвису, который воскликнул: «Слава богу!»[523] Эти два слова услышал Максим Литвинов, который только что прибыл в Вашингтон в качестве нового советского посла на смену непопулярному Константину Уманскому и вместе с женой обедал с Дэвисом. Позднее Литвинов скажет, что Рузвельт, как и все его окружение, были довольны, что их вовлекли в войну. Дэвис вспоминал потом слова президента: «Это ужасно, но это было предопределено»[524].

Дэвис писал, что Литвинов сначала не был рад, что Америка вступает в войну, поскольку беспокоился, что это помешает бесперебойным поставкам в Советский Союз американских товаров и оружия.

В тот вечер Рузвельт собрал свою администрацию в Овальном кабинете. «Он начал, – писал Стимсон, – тонко ощущая исторический момент, с упоминания того, что сегодняшнее совещание является самым важным с 1861 года»[525]. После совещания Перкинс записал: «Несмотря на весь ужас, что война пришла и к нам, он держался удивительно спокойно. Было похоже, что благодаря этому событию он перестал терзаться нравственными проблемами»[526].

За несколько недель до этого, 7 декабря, в Белый дом были приглашены на ужин известный журналист Эдвард Р. Мэрроу и его жена Дженет. Они приехали и узнали о нападении японцев и о том, что Рузвельт проводит совещание за совещанием и не может прервать работу ради застолья, что вместо этого их ждет легкий ужин из яичницы и пудинга, который обычно Элеонора Рузвельт организовывала в воскресные вечера, чем они и поужинали. Дженет вскоре уехала домой, а Мэрроу остался в ожидании президента. Около полуночи Мэрроу был, наконец, вознагражден за свое терпение, он увидел Рузвельта, покидавшего Овальный кабинет измученным, рассерженным и восклицающим: «Наши самолеты уничтожены на земле!»[527] Рузвельт заказал пива и сэндвичи. Когда они ели, президент кричал Мэрроу, стуча по столу: «На земле! Ты понимаешь? НА ЗЕМЛЕ!»

Америка была в большей степени готова к войне, чем кто-либо мог подумать. Рузвельт развернул широкую кампанию по строительству боевых кораблей для ВМС. Пока имелись в наличии 17 линкоров, еще 15 находились на стадии строительства, четыре из которых планировалось ввести в строй к концу 1942 года. ВМС располагали семью авианосцами, еще 11 находились на стадии строительства, хотя спуск на воду должен состояться только в 1944 году. В строю находились 18 тяжелых крейсеров, еще восемь строились и должны были быть введены в строй в 1943 году. На вооружении ВМС находились 19 легких крейсеров, еще 40 строились, первые из которых должны были выйти с верфи к концу года. Имелись 172 эскадренных миноносца, 192 находились на этапе постройки. На вооружении стояли 113 подводных лодок, еще 73 строились, одна из которых была почти готова. Строительство 27 подводных лодок планировалось завершить в 1942 году, 24 – в 1943 году, остальных – позднее[528].