Вивиана. Наперекор судьбе - Элайн Нексли

Джонни, обезумевший от пленительной красавицы, стал искать шнуровку ее платья. Тугой корсет сполз на бедра, открывая глазам англичанина молодое, цветущее тело девушки. Ее хрупкость так и манила к себе. По толпе пронеслись одобрительные возгласы, когда остатки юбки были дерзко сорваны. Вивиана ели не задохнулась от стыда, поняв, что стоит в одной тонкой сорочке, едва доходившей до ног. Брук не стал раздеваться, ему хватило и того, что его жертва абсолютно нагая и беспомощная. Толкнув девушку так сильно, что она упала на пол, мужчина навалился сверху и стал скользить огрубевшими пальцами по горячей плоти пленницы. Вивиане не хватало воздуха, словно обезумевшая, она вертела головой, хватая побледневшими губами хоть капельки свежести. Молодая женщина уже совершенно ничего не чувствовала, кроме тупой боли. Она нарастало с каждой секундой, становилось то невыносимо острой, то ноющей и медленной.

Перед глазами мелькали разные лица и силуэты: темные и багровые, они казались слугами ада. Девушка внезапно ощутила, как внутри нее, внизу живота, что-то лопнуло и запекло. Боль стала просто невыносимой. Ощущая ее каждой частью тела, Вивиана погрузилась в темную, неизведанную глубину…

* * *

Звуки с каждой минутой становились все отчетливее, громче, казалось, слышна даже эта хрустальная, нежная тишина. Девушка чувствовала, что побывала в других мирах, а сейчас возвращается сюда, в этот зал, совсем недавно ставший для нее котлом из ада. Вивиана тихо застонала. Открыв мутные глаза, англичанка не увидела перед собой ничего, кроме кромешной темноты. Этот цвет душил, лишал возможности говорить, парализовал, вновь наступало какое-то одиночество. Осознав, что она вновь может лишиться чувств, молодая женщина резко тряхнула головой, вскрикнув от боли. Дочери графа понадобилось несколько минут, чтобы окончательно прийти в себя. С трудом поднявшись, девушка обхватила руками озябшие колени и только сейчас поняла, что совершенно обнаженная. Нащупав в темноте какую-то ткань и укутавшись ею, Вивиана стала вспоминать. Мысли больно кололи душу, возвращая забытое сердце к суровой реальности. Приглашение на бал, торжество, Шарлеман, десятки незнакомых людей, Джонни, изнасилование, боль, боль и боль… Вивиана завыла голосом раненного животного. Это был не кошмарный сон, как ей хотелось верить. Увы, это – правда, и множество ссадин и синяков свидетельствовало об этом. Пошатываясь от слабости, молодая женщина отыскала окно и распахнула портьеры, после чего лунный свет влился в зал. Внезапно раздался чей-то голос, нежный, звенящий, но такой родной… Обернувшись, испуганная девушка увидела женщину. Она стояла, а легкий ветерок развивал ее темные, блестящие волосы. Вивиана тихо вскликнула. Она не знала, кто эта незнакомка, а лишь чувствовала всеми частями души. Такое близкое, ожившее в памяти лицо, эти глаза с каплями слез, печально взиравшие на бренный мир. От дамы веяло теплом, уютом, домом и счастьем. Сделав несколько неуверенных шагов, Вивиана осмелилась заговорить, хотя слова слетали не с ее губ, а шли из глубины сердца: – Мама, это ты? – незнакомка печально кивнула.

Внезапно молодая женщина почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, а перед глазами встают ужасные сцены прошлых лет. Теперь воспоминания разрезали душу, впиваясь в каждый уголок разума. Она вспомнила все… Как страдала в поместье богача, гуляла с бродячими детьми, воспитывала новорожденного брата, сама являясь еще ребенком, как сбежала с мамой и Паскуалем, как бродила, как хоронила ее, как бросилась в реку. Сотни ужасных картин восставали перед глазами, словно живые. Они касались души, впитывались в нее, становились мелкими частичками.

– Ты вспомнила, моя Дини? – голос, такой необычный, нежный, дребезжащий, он лился с самих Небес. Вивиана бросилась к матери, но та сделала предостерегающий жест: – Нет, стой, девочка моя. Если ты коснешься меня, то уйдешь из этого мира, – ледяные слезы хлынули из глаз девушки. Она, всматриваясь в лицо Софи, запоминала каждую черту матери: эти печальные глаза фиалкового цвета, Вивиане казалось, что она видит в них отражение своей прожитой жизни.

– Мамочка, зачем ты ушла так рано? Зачем оставила меня и брата? Для нас жизнь стала адом, мы выживали в ней, как могли, а потом хотели отправиться за тобой.

– Я знаю, малышка, сколько тебе и Паскуалю пришлось пережить. Его страдания, слава Всевышнему, закончились, мальчика ждет светлое и беспечное будущее. Тебе же, деточка, придется еще много чего вытерпеть, перебиться, перестрадать, переплакать. Твое юное сердечко, так нуждающееся в любви, станет сильным и отважным, – молодая женщина обреченно замахала головой, сглатывая слезы и пытаясь проглотить судорожный ком в горле. Девушка стояла радом с матерью, которую не видела больше десяти лет, но не могла даже обнять, ибо они из разных миров, их сердца бьются по-разному. Вивиана беспомощно протянула похолодевшую руку, грудным и срывающимся голосом произнося:

– Тогда забери меня с собой, мама. Эта земля стала моей могилой, адом. Все, кого я любила, кому доверяла, предали, унизили, растоптали мою честь и достоинство. Порой мне кажется, что люди видят во мне лишь привлекательное тело, а душу и сердце просто не замечают. Мне надоело быть лишь мишенью для любовных игр, я хочу счастья, обычного, женского счастья.

Софи, вернее, ее призрак, тяжело вздохнула, приложив ухоженные руки с тонкими пальцами к груди, скрытой под складками белого платья: – Тебе еще рано, малышка, в мир вечного покоя. А насчет женского счастья, знай: ты не такая, как все, в тебе течет особенная кровь. С первого дня рождения тебя ожидала суровая жизнь, испытания и боль. Ты должна вытерпеть все это. Если тебе больно – улыбайся, не давай своим врагам восторжествовать. Прячь под улыбкой нестерпимые страдания, рыдай в тишине и в одиночестве. Я знаю, моя Дини сильная, и она выдержит все. Даже не думай о самоубийстве. Докажи, что можно выжить даже в самую беспощадную стужу, что можно быть счастливой наперекор судьбе, пойди судьбе наперекор. Наперекор, наперекор, наперекор… – последние слова эхом раздавались по залу, отражаясь в каждом уголке. Почувствовав некий прилив сил от слов матери, Вивиана закрыла глаза, а когда открыла, Софи уже не было.

Опустившись на пол, молодая женщина обхватила дрожащими руками голову, проклиная все живое. Она не могла собраться с мыслями, не могла понять, что ей делать. Внезапно почувствовав щемящую боль на затылке, девушка провела рукой по голове и замерла: с ее пальцев медленно капала темная, запекшаяся кровь. Приложив разорванную сорочку к ране, молодая женщина зарыдала от бессилия и боли. Она чувствовала себя птицей, попавшей в клетку. Все тело ныло от нанесенных ударов, но больше всего болела душа. Вивиане не хотелось даже искать выхода из этого зала, она просто сидела, поджав под себя ноги и раскачиваясь из стороны в сторону.

Внезапно где-то рядом раздались шаги. Вытерев кое-как слезы, девушка поднялась и замерла. На пороге стояла Николет… Испуганная женщина ахнула, отшатнувшись и едва не выронив свечу, которую потом поставила на пол и подбежала к Вивиане, молчаливо взиравшей на новоприбывшую.

– Что…что произошло? – голос француженки срывался, а в глазах блеснули слезы страха. С распущенными волосами, свободно разметавшимися по плечам, в ночной сорочке, на которую был наброшен легкий халат, женщина больше не напоминала заносчивую красавица, теперь она была обычным человеком с душой и сердцем.