Гончий бес - Александр Сивинских

— Похоже на сказку, — недоверчиво сказал я.

— Кто бы говорил, — пробасил дядя Миша.

Я погрозил ему кулаком. Он загоготал.

— Ладно, будем считать, что сказка стала былью, — сказал я. — Что дальше-то?

— Поступило предложение загрузиться на поезд и проехаться до конечной станции, — сказал Конёк-Горбунок. — Надо же выяснить, кто заказывает музыку этому хору хитиновых мальчиков. Да и господин сенатор недоволен тем, как используются его игрушки.

— А загрузиться в автомобили и рвать отсюда когти предложений не поступало? — спросил я.

— Поступало и такое. От мистера Фишера. Но подавляющим большинством голосов оно было отвергнуто. Поэтому больше не рассматривается.

— Где Америка — там подлинная демократия, — ехидно сказал я.

— Именно так, — согласился сенатор. — Ты с нами, сынок?

— Обязательно. Мне ещё капитана Иванова выручать. Как-никак мой отец.

— Кстати, мне показалось, или он действительно вошёл в стену? — спросил мистер Джи.

— Вам показалось, — сказал я, честно глядя ему прямо в глаза. — Там есть дверца. Батя вообще известный фокусник. Меня зачал так, что мама об этом догадалась только на третьем месяце беременности. Или взять Семёныча. Отец его вовсе не прирезал. Только сделал вид. Так что придётся тащить с собой и этого гада.

— Зачем? — удивилась Дарья. — Он просто чудесно умеет висеть на цепи. Будто создан для этого.

— Ты страшный человек, Даша, — сказал я.

— Временами, — ответила она.

Через десяток минут экспедиционный корпус был готов к отправке. Локомотив тарахтел, пуская сизый дизельный дым. В кабине сидел Игорь Годов. На первой платформе, очищенной от ящиков и ломаных досок, с комфортом разместилась вся наша гвардия. Зловредный Семёныч, спелёнатый бинтами как личинка шелкопряда, висел на гофрированных воротах, через которые сам же привёл нас на склад. Цепь гуманно охватывала его под мышками и вокруг талии. Думаю, ему было удобно. Впрочем, этого гада так напичкали всякой медицинской химией, что ему было бы удобно даже на дыбе.

Наконец поезд дёрнулся, лязгнул сцепками, и пополз вперёд.

Под колёсами хрустели саранчуки.

* * *

Марк втайне надеялся, что ворота, под которые уходит железнодорожный путь, не откроются. Но они открылись. Плавно заскользили вверх по блестящим от смазки полированным колоннам, а когда состав проехал, снова опустились. Тоннель оказался узким и низким — локомотив едва не задевал потолок изогнутой как шея гусака трубой. Дым и гарь из трубы летели в глаза, забивали нос. Как видно, пассажирское движение в тоннеле не предусматривалось.

Ехали долго. Мелькали редкие фонари, освещавшие серые, покрытые дизельной копотью стены. Раненый Дядюшка Джи успел задремать под стук колёс, да и Марк клевал носом. Иногда ему казалось, что за стенами глухо рокочет текущая вода. Он вскидывался и испуганно прислушивался, но шум успевал исчезнуть.

Потом впереди показался яркий свет, состав выехал в просторный прямоугольный зал и остановился. Дальше пути не было. Концы рельсов загибались вверх, как полозья у детских саней. Между ними была вварена толстая труба, раскрашенная косыми белыми и чёрными полосами. На трубе висела табличка с залихватской надписью, набитой через трафарет: «Выгружайся, бабы! Приехали!».

Зал был пуст. Лишь рядом с местом, где остановился локомотив, находилась стеклянная будка диспетчера, да у дальней стены на низких трёхколёсных тележках стояло несколько десятков знакомых ящиков. Судя по откинутым крышкам, они пустовали. Под потолком виднелись решетчатые конструкции мостового крана. Из зала выходил один-единственный коридор, начинавшийся широкой арочной дверью.

Выгружаться было просто, перрон располагался вровень с железнодорожными плат-формами. Марк бросился помогать Дядюшке Джи, но там обошлись и без него. Здоровяк Горбунов просто подхватил его на руки как младенца и перенёс на перрон. Кажется, он готов был нести его и дальше, но Дядюшка Джи возмущённо рявкнул, и Горбунов поста-вил его на ноги. Сенатор пошатнулся, но устоял.

— Дело бяка, мистер Горгоний, — огорчённо сказал Горбунов. — Куда вы пойдёте с такими ранами? Давайте-ка вот что. Я сейчас по-быстрому сбегаю на разведку, а потом вернусь и всё доложу. Тогда и решим, что дальше делать. Вы как раз успеете отдохнуть.

— Не хочется отпускать тебя одного, парень, — сказал Дядюшка Джи.

— Я пойду с ним, — сказал Павел. Его собачонка требовательно гавкнула. Он добавил: — Ну, и мой волкодав, конечно.

Подумав, Дядюшка Джи согласился.

— О’кей. Но будьте осторожны. Встретите саранчу, возвращайтесь. Без меня вам её не одолеть.

— Договорились, — сказал Горбунов и они быстро ушли.

Марк и Декстер по просьбе Сильвии принесли несколько ящиков, попутно заглянув одним глазком за арочную дверь. Ничего особенного там не было. Облицованный кремовой плиткой коридор загибался по плавной дуге направо, и кажется, уводил ещё глубже вниз.

Ожидание затянулось. Прошло почти полчаса, а разведчики не возвращались. Дядюшке Джи тем временем стало хуже. Он заметно побледнел и, не в силах более изображать героя, прилёг.

— Сынки, — сказал он. — Декстер, Марк и ты, Годов. Я думаю, вы должны идти. Боюсь, с нашими друзьями приключилось что-то скверное. Надо их выручать. Девочки присмотрят за мной.

— Сэр, я тоже пойду, — страстно воскликнула Сильвия. — Вы же знаете, я не уступлю мужчине ни в чём.

— Знаю. Поэтому и прошу остаться со мной. Кому-то нужно защищать раненого сенатора, верно? А вы с миссис Вольф на пару хорошо с этим справляетесь. Вон какого вепря завалили!

— Хорошо, сэр, — со страшной неохотой покорилась Сильвия. — Хорошо.

…Коридор нёс следы эвакуации интеллектуальной собственности. На пыльном полу там и сям валялись обрывки магнитных лент, перфокарты, обожженные листы бумаги, мелкие радиодетали и мотки проводов в цветной изоляции. Карандаши, скрепки, гнутые миниатюрные отвёртки и битое стекло. Порой встречались предметы и покрупнее. Буквально в полусотне метров от входа стоял на спущенных колёсах электрокар, чуть дальше — опрокинутая тележка с вывалившимися стальными брусками. Бруски густо дырявили многочисленные отверстия. Валялись на полу и какие-то кожухи из металлической сетки, блоки неясного назначения с огромным количеством мелких зубчаток или электронных ламп.

Годов мерно вышагивал впереди. Марк бежал рядом. Ему всё время казалось, что Годов вот-вот зацепится журавлиными, плохо гнущимися ногами за что-нибудь и растянется во весь рост. Слава богу, этого не происходило.

Вдруг Годов остановился. Резко развернулся и поднял руку в останавливающем жесте. А потом прохрипел:

— Дальше иностранцам. Хода нет.

— Почему? — несказанно удивился Марк.

— Территория. Государственных секретов.