Мгла над Инсмутом - Говард Филлипс Лавкрафт

Сама мысль о том, что мне придется вновь пройти сквозь базальтовую башню, что была старше, чем этот город, и где холодные ветры поднимались из никем не охраняемой бездны, ввергала меня в ужас. Я думал о том, чего так боялась Великая Раса; о том, что – пусть обессилевшее и умирающее – все еще могло таиться там. Я думал об округлых пятипалых отпечатках и о том, что узнал о них из своих снов; о неестественных ветрах и свистящих звуках, связанных с ними. Я вспоминал истории аборигенов, где говорилось об ужасных ураганах, рождавшихся в безымянных подземных руинах.

Резной символ на стене подсказал мне нужный уровень; обратно я возвращался мимо стеллажа, где изучал первую книгу, и достиг круглого зала с арочными проходами. Справа я сразу увидел ту самую арку, откуда пришел. Я понимал, что на обратном пути мне придется куда труднее, ведь за архивами лежали каменные завалы. Моя ноша тяготила меня, и все труднее было передвигаться беззвучно, так как я постоянно спотыкался о камни и всевозможные обломки.

Так я добрался до места, где обвалился потолок, образовав настоящую гору камней, сквозь которую мне удалось проложить узкий лаз. Я ужаснулся при мысли о том, что мне придется снова пролезть по нему; в первый раз я наделал немало шуму, и теперь, вновь увидев следы на полу, я больше всего боялся, что не смогу сделать это беззвучно. Контейнер, который я нес, ничуть не облегчал эту задачу. Со всей возможной осторожностью я взобрался на груду камней и протолкнул его в узкое отверстие перед собой, стиснув фонарь в зубах, затем полез вперед и, как и прежде, чувствовал, что сталактиты обдирали мою спину. Когда я попытался подобрать контейнер, он упал и со стуком покатился вниз по камням – услышав это, я покрылся холодным потом. Я все же сумел схватить его, но в следующий миг поскользнулся на осыпающихся, грохочущих обломках.

Я с ужасом слушал, как грохот эхом отражается от стен. Мне показалось, что далеко позади раздался ответный звук – неописуемый, пронзительный свист, который не могло издавать ни одно живое существо на земле. Возможно, этот звук был плодом моего воображения. Если это и в самом деле так, то в том, что случилось, едва я поддался панике, есть некая мрачная ирония.

Мной овладело беспросветное, всепоглощающее безумие. Сжимая фонарь, цепляясь за контейнер, я помчался вперед, одержимый лишь одной мыслью – как можно скорее выбраться из этих чудовищных развалин наружу, в столь далекий мир яви, где над пустыней сияла луна. Не помню, как я добрался до второй горы обломков под рухнувшим потолком, возвышавшейся среди кромешной тьмы, и начал лихорадочно карабкаться наверх, сбивая в кровь руки и ноги на острых камнях. А затем случилось нечто ужасное. Вслепую добравшись до вершины, резко обрывавшейся вниз, я не смог удержаться и оступился, вызвав настоящую лавину из камней, с ревом сорвавшуюся вниз; словно гром грянул в непроницаемом мраке каверны, и содрогнулась сама земля.

Не знаю, как я сумел спастись, но в памяти моей остались обрывочные картины – я бежал, прыгал и полз по коридору, сопровождаемый лязгом и грохотом; фонарь и контейнер все еще были со мной. Стоило мне приблизиться к страшной базальтовой башне, как чудовищный ужас вновь оледенил мое сердце. Стоило стихнуть грохоту обвала, как вновь раздался кошмарный свистящий звук, который, как мне казалось, я слышал раньше. Теперь у меня не было сомнений в его иллюзорности, но хуже всего было то, что его источник лежал впереди.

Кажется, тогда я истошно закричал. Я смутно помню, как со всех ног промчался сквозь подземелье базальтовой башни древних тварей, где из разверстой двери в бескрайнюю черную бездну доносился все тот же свист. Омерзительная каверна изрыгала наружу дикий, холодный, беснующийся вихрь.

Помню, как перепрыгивал и переползал через бесчисленные камни и обломки, а вокруг бушевал разъяренный ветер и звучал пронзительный свист; они усиливались с каждым мгновением, и казалось, что вихрь гнался за мной, и от него не было спасения. Его неистовые порывы не подталкивали меня вперед: напротив, они замедляли меня, подобно петле лассо или удавке, сжимавшей мое тело. Уже не думая о том, чтобы двигаться как можно тише, я перевалился через очередную кучу камней, оказавшись в наклонной галерее, ведущей наверх. Помню, что я мельком увидел вход в машинный зал и едва не исторг дикий вопль, заметив проход на два уровня ниже, где находилась еще одна дверь, распахнутая навстречу нечестивой бездне. Все же я смог удержаться от крика, но на ходу повторял одно и то же: все это сон, всего лишь сон, и совсем скоро я очнусь. Может быть, я был в лагере, а может, и дома, в Аркхэме. Рассудок мой подкрепился этими надеждами, и я начал подъем по ведущей наверх галерее.

Конечно, я не забыл о том, что мне придется снова перепрыгнуть через четырехфутовую пропасть, но меня одолевали страхи иного рода, и я осознал весь ужас своего положения, лишь когда достиг ее. Прыжок при спуске дался мне довольно легко, но сейчас дальний край расщелины находился выше, чем мой, кроме того, я изнемогал от усталости и страха, тяжкой ноши и дьявольского ветра, тянувшего меня назад. Все это в один миг промелькнуло в моей голове, как и мысль о том, что за неведомые твари могут таиться в черной бездне.

Дрожащий свет моего фонаря совсем ослаб, но все же я смутно помнил, где находится место для прыжка. Холодные порывы ветра и омерзительный свист за моей спиной подобно опиатам на мгновение притупили мой страх перед жуткой разверстой пропастью. Но вдруг я ощутил точно такое же дуновение ветра и услышал точно такой же свист перед собой – из невообразимых глубин навстречу мне поднималось нечто чудовищное.

Тогда я оказался в безраздельной власти ужаса. Остатки разума покинули меня – слепо повинуясь животным инстинктам, я ринулся вперед, к спасительной горе обломков, уходившей наверх. Оказавшись у самого края провала и собрав все силы, я совершил гигантский скачок, мгновенно оказавшись в самом сердце адского вихря отвратительных звуков и чувствуя, что тьма вокруг стала совершенно осязаемой.

Это воспоминание – последнее из тех, что связаны с действительностью. Все, о чем говорится далее, можно отнести к разряду фантасмагорических галлюцинаций. Сон, умопомрачение и память сплели цепь фантастических фрагментарных видений, не имевших ничего общего с явью. С невероятной высоты я падал сквозь липкий, обладавший разумом мрак и слышал чудовищную какофонию чужеродных звуков, которые не могло издавать ни одно из существ, живущих на земле. Во мне пробуждались доселе дремавшие рудиментарные чувства: с их помощью я видел подземные каверны, где обитали ужасные парящие твари – бездны земли и океаны в ее глубинах, где возвышались слепые базальтовые башни и никогда не светило солнце.

Яркая вспышка озарила мое сознание – без помощи слуха и зрения я познал тайны планеты родом из глубины веков, не являвшиеся мне даже в самых невероятных снах. Мое тело терзали и сжимали холодные пальцы влажной тьмы, и повсюду слышался жуткий, проклятый, пронзительный свист, поднимавшийся над какофонией звуков, сменяющейся тишиной, и я бесконечно кружился в черном вихре.

Затем я видел циклопический город, но не его руины – он явился мне в своем первозданном облике, точь-в-точь как в моих снах. Я вновь оказался в своем нечеловеческом, коническом теле, среди существ, принадлежавших к Великой Расе, и пленных умов, сновавших с книгами по величественным коридорам и просторным галереям. На эти картины наложились ужасные образы, мелькавшие в моем подсознании: я отчаянно боролся, пытаясь высвободиться из цепких объятий ураганного ветра, затем летел сквозь плотный, сгущающийся воздух, прорываясь сквозь темные вихри, спотыкался о камни, преграждавшие путь.