А печаль холод греет - Дайана Рофф

– Ну, наконец-то, я думала, вы уже не приедете, – обратилась она вышедшему из внедорожника крупному мужчине. – А где Элрой?

– Ждёт у себя. Он приказал связать его.

Джозеф не сразу понял, что говорили про него, как ему уже связали руки за спиной, приложив лицом к капоту, как преступника. Хотя таким он и являлся, вот только законы в погибающем мире уже давно никто не соблюдал. А мораль пока что оставалась.

Пока что.

– Эй, не трогай его, голубчик!

Адлер вдруг вытащил нож и кинул его прямо в сердце одного из тех, кто задержал Джозефа, который вспомнил, как ещё чуть больше недели назад Делора точно так же убила нескольких человек, чтобы спасти его и Филис. Парню стало плохо, его затошнило, ноги перестали держать вес, и он навалился на держащего его вооружённого человека: в больную голову предательски вновь залезли воспоминания о том самом дне. Сердце снова в панике качало кровь, тревога отбивала марш по нервной системе, дыхание горячим облаком вырывалось из часто поднимающейся груди, а глаза застилали слёзы – он вновь видел Делору, медленно покидающую этот проклятый мир. Он вновь видел её прекрасное лицо, такое спокойное в тот момент; видел её красивые чёрные волосы, тогда доходящие всего лишь до подбородка; видел спортивную талию и нежные руки, что безвольно раскинулись в стороны; видел её небольшую грудь, которая так медленно поднималась, будто тяжёлый вес не давал вздохнуть.

Он вновь видел, как она умирала.

Вновь, вновь и вновь.

«Делора, Делора, Делора, Делора…» – неосознанно шептал тогда Джозеф и так же неосознанно повторял и сейчас, тогда как его разум находился среди луж крови, вони переулка и мокрого асфальта. Бог всё никак не откликался на помощь, и крик отчаяния застрял в горле. О, это крик… он был невыносим. Как и нож в руках. Как и кровь. Вина. Ошибки. Смерть. Как и сам Джозеф.

Больше всего на свете он не выносил самого себя.

– Эй, ты чего? Как ты?

Ченс с несвойственным ему переживанием глядел на своего побледневшего товарища, что сидел на соседнем сиденье в машине. Джозеф и не заметил, как они все уже оказались внутри и ехали куда-то мимо полыхающих домов и умирающих людей. Делора сидела напротив, а рядом с ней в полном напряжении следила за всеми Ричелл, сжимая в руках пистолет.

Джозеф не нашёл в себе силы ответить: он медленно приходил в обратно в реальность и чувствовал себя ещё более вымотанным и опустошённым. Воспоминания и бурные эмоции желали затолкать его обратно в прошлое, руки дрожали, щёки оказались влажными, но он не мог с уверенностью сказать, что и вправду плакал. Тогда – да, но сейчас… источник солёных капель настолько иссяк, что плакать не получится ещё несколько дней. И не пора ли было стать сильнее? Перестать быть таким жалким и слабым? Ведь Джозеф мог бороться, мог преодолеть свою чёртову болезнь, которая не оставляла его в покое ни один чёртов день. Ни один. Как год не было такого, чтобы хотя бы в одни двадцать четыре часа он не мучился воспоминаниями, виной и болью – он давился ненавистью к себе, впадая в ещё большую депрессию.

Ведь Делора – единственное, что он так боялся потерять.

Она была его лекарством – лечила от всех болезней, даже от самых невозможных. Никто из людей не знал, вернётся ли они сегодня домой, но Джозеф всегда возвращался домой только ради неё. Жизнь обходилась слишком жестоко, особенно с такими людьми, как он. Когда-то он не боялся, что с ним могло что-то случиться – он боялся оставить её совсем одну…

Точнее остаться без неё.

Да, он не маленький ребёнок, и Делора не его мама. Но как он будет… без неё? Только сейчас Джозеф об этом по-настоящему задумался, хотя об этом стоило подумать ещё очень давно: ещё когда он не бросался в пожар за погибшим ребёнком, когда мир не горел и люди не знали столь беспощадной катастрофы. Придя в его жизнь, Делора вытащила его из кучи плохих мыслей. Она дарила ему улыбку и стала тем маленьким лучиком света, который он так отчаянно хотел найти. Она могла быть с ним мрачной и слишком задумчивой, но всегда делилась своей любовью и уверенными ласковыми прикосновениями.

Она была не как все.

Пожалуй, Джозеф оказался единственным человеком, которому она могла скинуть самую нелепую фотографию или с непривычки глупо пошутить. Она не боялась быть искренней с ним и была даже немного похожа на него своей безбашенностью. И ему было совершенно не важно, насколько у неё состоятельная семья, насколько она ниже ростом или какой у неё цвет глаз. Он был совершенно счастлив, что имел возможность быть частью её жизни.

Только от неё он чувствовал ту любовь, о которой мечтал, будучи ещё совсем маленьким.

И Делора всегда будет рядом с ним, как бы далеко она не находилась.

Всегда в сердце.

– Вот мы и встретились.

Элрой не сильно изменился после последней встречи полтора года назад, стал лишь немного выше и сделал себе ещё больше татуировок, что выглядывали сейчас из-под тёмно-зелёной рубашки, идеально сочетающейся с чёрными брюками и подтяжками. Джозеф прекрасно знал, что татуировки – лишь прикрытие шрамов от многочисленных порезов, а перчатки – скрыть жуткие шрамы от кислоты. Элрой был невероятно красив, но именно это уродство и делало его не самым идеальным. Даже не уродство… а слабость.

Единственная слабость.

– В прошлый раз ты меня чуть ли не убил, – в неприязни сказал Джозеф, застыв в нескольких метрах от своего сводного брата в довольно просторном зале с большими окнами, прикрытыми длинными чёрными занавесками.

Блондин рассмеялся.

– Я всего лишь хотел тебя хорошенько морально раздавить! Но, видимо, тогда ты оказался сильнее, раз пошёл за помощью к Ариверу, а не испугался моих угроз.

– Ты бы всё равно и половину из того, что тогда обещал, не выполнил,– парировал Джозеф, морщась от боли из-за верёвки, натиравшей запястья.

– Как всегда не дооцениваешь меня, братец.

Джозеф так хорошо знал Элроя, что мгновенно понял смысл его слов: раз «братец» – значит, он желал отомстить за неудачи в детстве, когда они вместе тренировалась с отцом. Джозеф заметил, как пальцы блондина невольно коснулись кожи на внутренней стороне руки: воспоминания о порывах слабости, когда не выходило быть первым и доказывать свою силу, не позволяли Элрою полностью собраться с мыслями. Один отец, одно прошлое, одна цель – и одна лишь боль, которая вырастила совершенно разные ядовитые растения в обеих душах.

– Кто бы говорил, – раздражённо фыркнул Джозеф.

– Хорошая работа, Ричелл, – Элрой с важным видом передал ей большую сумму денег и закурил. – Спасибо, что вернула мне Делору.

– Мы вообще-то сами к тебе собирались, – напомнил о своём гениальном плане Адлер, довольно усмехнувшись на недоумённое выражение лица Элроя. – А то твоя обожаемая Донна мне все уши прожужжала о том, как хочет вновь встретиться с тобой.