Удавка для бессмертных - Нина Васина

– Тебя что, выдернули из дома в таком виде? – спросил он, усевшись за руль и нажимая блокировки дверей.

– Я выносила мусор, – безжизненно проговорила Вера. – Я ждала этого момента очень долго, еще пять лет назад ждала, по инерции, ничего не происходило, а я всегда выносила мусор в верхней одежде, из дома уходила с паспортом. А потом перестала ждать.

Хрустов вгляделся в ее лицо. Банальности, которые говорят мужчины своим женщинам после долгой разлуки, были абсолютно излишни. Вера действительно не изменилась, как будто эти годы провела, потерявшись в вакууме сна и остановив время. Он захотел прикоснуться к ней, Вера отвела его руку, тогда он захватил ее ладонь и поцеловал, вдохнув слабый запах хлорки. Вера скинула мокрые туфли, развернулась и положила ему на колени замерзшие ступни.

– Ты не будешь меня убивать? – спросила она равнодушно. – Значит, машина взлетит в воздух, как только ты повернешь ключ.

– Почему?

– Если ты не собираешься меня убивать, значит, нас убьют обоих. Я слышала разговор людей, которые меня везли сюда, они говорили о побеге.

– Это не важно. Это просто означает, что Корневичу проще таким образом тебя отпустить, это просто означает, что и он не всесилен.

– Бедняга Корневич, – на Хрустова посмотрели усталые глаза с расширенными зрачками, – вечный странник. А где ты прячешь Су?

– Нигде. Я не знаю, где она. Я приехал за тобой.

– Поздно, Хрустов. Какая все-таки обидная вещь – жизнь. Всегда что-то оказывается поздно. Посмотри на мою руку, – Вера подняла ладонь с растопыренными пальцами.

– Очень красивая рука.

– Это рука, с которой осыпались все кольца. Все мои кольца, мое серебро и камни. Представь, я прихожу утром умываться, а с руки в раковину сыплются кольца. Звеня-а-ат. Ты слышишь, как тонко они звенят? Уже поздно носить кольца. Больше – никогда.

У Хрустова холодком по спине крадется страх.

– Не смотри так, я не сошла с ума. Я хочу побыстрей раздеться перед тобой, чтобы ты понял, как мало у нас времени, – Вера вдруг пинает его ногой и кричит: – Долго ты будешь сидеть как истукан?! Быстро расстегивай свою рубашку!

– У меня нет рубашки, – шепчет ничего не понимающий Хрустов, – свитер…

– Жаль, – Вера закрывает глаза и кладет голову на спинку сиденья. – Заводи мотор, Хрустов, кольца звенят, у нас мало времени!

– Куда поедем? – спрашивает Хрустов, влившись в поток машин на дороге.

– А где ты обычно проводишь время с женщиной?

Хрустов резко тормозит и перестраивается в другой ряд для поворота. Вера удивленно оглядывается, когда он выводит ее из машины возле огромного магазина. Подхватив женщину на руки, Хрустов заносит ее в магазин, показывает одежду и обувь, Вера смеется, когда он, стоя на коленях, примеряет на ее холодные ступни туфли, но в отделе ювелирных украшений она становится грустной.

– Руку! – повышает голос Хрустов, когда она на его просьбу примерить кольца прячет руки за спиной. – Это тебе серебро…. подожди, велико, сейчас другое примерим, это золотое – обручальное, его надо на правую руку, давай правую. Отлично! В самый раз, а ты говорила!

На тонкие мизинцы, один вид которых приводил Хрустова в умиление и робость, колец не нашлось. Три продавщицы переворошили все свои коробки и коробочки, но нашли серебро с сапфирами и просто серебро на шесть пальцев. От укола, который Вере сделали в машине «Санитарной службы», ее качало и подташнивало, плыли, размазываясь плавленым золотом, яркие огни витрин на улице. Она стояла в завихрении легких снежинок, ждала машину и прижимала к груди рубашку, которую выбрала Хрустову. В номере гостиницы Вера первым делом аккуратно и не спеша развернула эту рубашку, сложив булавки горкой на шелковом покрывале огромной кровати. Потом она надела рубашку на голого и мокрого после душа Хрустова, сама застегнула сверху вниз все пуговицы, грея его грудь короткими быстрыми выдохами, пока он ловил глазами каждое движение ее губ и ресниц. Потом потребовала, чтобы Хрустов расстегнул рубашку.

– Тебе сюда нельзя, детка, – сказала Маруся Лебеда Сусанне Ли, когда в освещенный прямоугольник открытой ею двери ворвался вихрем разорванный шлейф зимы – снежинки. Сусанна стояла на деревянном порожке, притопывая, Илия потянул ее за руку вниз и улыбнулся Мусе.

– Ты видишь? – сказал он с придыханием восторга. – Видишь, какая она!

– Спаси тебя господь, – шепотом, и крестит на дорожку, стыдно: не пустила даже согреться. Но завывает диким волчьим воем в ее домике и беснуется сила, вырываются из трубы искры огня, смешиваясь в черноте со звездами. – Иду, – говорит Муся шепотом, – иду, не кричи… – платок соскользнул с головы на плечи, и Илия, оглянувшись, видит на пороге маленького дома в свете тлеющих звезд совершенно седую женщину.

В пять часов утра зазвонил телефон, Ева нашарила на тумбочке и подложила под щеку холодную пластмассу трубки, нажала кнопку, ничего не сказала, только выдохнула сон.

– Ева, это я, – голос Хрустова, утомленный и торжествующий одновременно – голос властителя и пользователя. – Запиши адрес.

Ева вздыхает, включает лампу и подсоединяет к телефону коробочку магнитофона.

– Давай…

Она смотрит на часы – пять, просыпается, потягивается и говорит в трубку:

– Не перестарайся, любовничек. Побереги себя. Как там она вообще? Как самочувствие?

– Спит, – улыбается на том конце провода Хрустов, и Ева чувствует его улыбку. – Передай Сусанне этот адрес, мы уезжаем через пару часов.

– Проводить? Оружие? Деньги?

– Ничего не надо. Упроси, прошу тебя, Сусанну Ли приехать к нам. Вера очень тоскует. Ева, – Хрустов замолкает, Ева чувствует, как он подбирает слова. – Ты думаешь, она… С ней это случится?

– Не выпускай женщину из рук, Хрустов, и она от тебя никуда не денется.

В необычно тихом и пустом доме нет другого дыхания, кроме ее, нет звуков, только запахи и вещи держат сердце в плену, успокаивая. Ева проходит по комнатам, трогая детские игрушки, снимает с батареи варежки, ставит чайник. Она колеблется, меряет шагами кухню, потом решается и берет телефон.

– Майор Курганова, код четыреста семнадцать, – говорит она после третьего гудка.

– Не говорите по телефону. Перейдем на электронную связь. Войдите в нашу директорию, вызов сделайте после того, как проверите защиту. Добро пожаловать в Отдел внутренних расследований, майор.

Работая с невидимым собеседником по электронной почте, Ева с удивлением отметила, что ее ни о чем не спрашивают, что главный вопрос к ней: чем помочь?

Для начала она потребовала информацию о выпущенных недавно новых процессорах, выяснила, что в Штатах возможности нового процессора перешли вообще в область фантастики и, учитывая предприимчивость талантливых хакеров, Америка наплевала на права пользователя и промаркировала последние выпуски. Ева поинтересовалась, что это значит? Считывая поступившую информацию с экрана, она потрогала ладонью грудь, то место, где возбужденно ткнулось сердце, почувствовав удачу в охоте. Каждый компьютерный процессор имеет идентификационный номер. До последнего года в целях пропаганды внедрения новых технологий всем пользователям была обещана полная анонимность. Но в связи с проблемами по проникновению хакеров в святая святых – в Пентагон, когда они вскрыли коды и вошли в сервер Министерства обороны, играя в югославскую войну, терпение амерканцев лопнуло. Отныне – но это категорически негласно – все новые процессоры будут промаркированы. Это значит, что при попытке взломать какой-то секретный код пользователь будет обнаружен. В ФБР поступил приказ с грифом «Секретно» о том, что обнаруженных взломщиков нужно отслеживать и ловить на чем угодно, только не на компьютерных взломах, чтобы не повредить репутации фирмы-производителя.