Записки маленького человека эпохи больших свершений - Борис Носик

В ночном саду на праздник Пасхи

Перед пленением Христа.

О город мой шкодливый —

Жара печет, жара, —

Бесцельно суетливый,

Как танец комара…

Ты шумный, бестолковый…

Но рядом есть Рублево,

Ах, рядом есть Рублево,

Как тихое вчера.

На этом пляже сонном,

Над темною водой

Сижу почти влюбленный

И снова молодой —

Влюбленный в эту воду,

И берег, и леса…

Как жаль, что жизни этой

Осталось полчаса.

Я встану обреченно,

Рубаху натяну,

Покину нежно-сонную

Рублевскую страну,

Уйду туда, откуда

Нам нет пути назад —

В тот мир без снов и чуда,

Наш невозвратный ад.

И все прошу у Бога

Хоть малость потянуть,

Побыть бы мне немного

И в воду заглянуть,

Наплававшись, забыться

Здесь в шелесте лесном

И может, помолиться

О чем-нибудь ином.

Кончается наша дорога,

Смиряй туристический зуд —

Еще покейфуем немного,

А после, конечно, свезут.

Надежно, удобно, толково,

Чуток второпях, не беда —

К евреям другим в Востряково

Свезут нас с тобой навсегда.

И скажут прощальные речи

О том, как мы были чисты…

Как жаль, что о будущей встрече

Не знаем ни я и ни ты.

Как дни мимолетно коротки,

А свет — вот он был и погас…

Бульвары, и тряпки, и шмотки,

И те долговечнее нас.

Я видел раз плащ долгополый —

Любуйся смиренно и плачь —

В нем хаживал Чехов. — И что же?

Висит мертвечиною плащ.

А что нам с тобою осталось?

Давай остановим часы.

Как жаль, что точнее о встрече

Не знаем ни я и ни ты.

Прости мне, Боже, суету,

Неодолимую, как дьявол.

Я долго брел, летал и плавал,

Чадил в миру, скучал в скиту.

И ничего я не обрел.

Зачем, гонимый суетою,

Меж жизнью этою и тою

Скитался я, и плыл, и брел?

Город шумный и тысячеустый,

Он, куда б я ни шел, — впереди,

То о нем говорил Заратустра:

«Если нету любви, обойди».

Он своим многолюдством гордится,

Полстраны пожирает в обед,

Это он Вавилон и блудница,

И вместилище тысячи бед.

Тыщеногий и тысячерукий,

Он мильоноголов по утрам.

То его проклинали пророки

И клялись, что разрушится храм.

И, броски совершая шальные,

Я кляну его тоже в пути,

Но живут в нем такие родные,

Что нельзя мне его обойти.

Прилечу, обниму и растаю,

Сотню верст пробегу в суете,

А назавтра уже улетаю,

Соль обид унося на хвосте.

В. С. Ч.

Твой дом большой парит

Над морем, под горою.

Здесь все благоволит

Печальному настрою,

И пьяненький народ

Здесь трется о перила,

Но это все уйдет,

И все нам будет мило.

Останутся — гора,

Айпетринские склоны,

Февральская пора,

Морской волны поклоны.

В рассказ ее влились

Две жизни, два мгновенья.

И темный кипарис —

Свеча поминовенья.

Молчи же, серый дом,

Приют сиюминутный,

Где я лечусь с трудом

От этой грусти смутной.

Ветра, туман гоня,

Откройте лес и гору…

Ты помяни меня,

Мой друг, в такую ж пору.

Осенний Крым пленительно хорош —

Природы ослепительная зрелость…

Мне этот день продлить бы так хотелось,

Но мы, как грозди спелые, — под нож.

Все налилось, плодов не оберешь,

Вокруг дерев — цветы в осеннем раже,

Жара и холод на пустынном пляже…

Осенний Крым томительно хорош.

Скажи, ну как мне кинуть рай земной?

Пожитки снова нехотя сбираю…

А море плещет, без конца и края,

В последний раз прощается со мной.

Скажи, куда ведут мои пути?

Иль путь земной сегодня на исходе?

Затем и умиление в природе,

И осень крымская — что золото в горсти.

Я, ночью горной разволнован,

Брожу в теснине у реки,

И сердца стук длинноволновый

Все рвется вдаль из-под руки.

О эти горные изломы,

О эти лунные моря!

Тоской полночного знакомой

Они томят меня зазря.

И каждой ночью, как впервые,

Я сердце слушаю свое —

Его упреки болевые

И ледяное забытье.

Но все я жажду убедиться,

И ожиданья одурь пью —

Жду, что вот-вот должно явиться

Что мне недодано в раю.

О эти горные изломы!

О эти лунные моря!

Тоской полночного знакомой

Они томят меня зазря.

Поблекли горы, гаснет дня краса,

Приблудный пес вернулся в дом с охоты:

Моей полулюбви, полузаботы,

Как видно, недостало и на пса…

Я с облегченьем скину этот груз,

Как сбросил на пути другие путы.

С чем до последней дотяну минуты?

С кем у последней росстани прощусь?

Кому оставлю память о себе,

О темной коже, шелковой на ощупь,

О подвигах добра, чего попроще,

О зле, что причинил не по злобе,