Массандрагора. Взломщики - Иван Безродный

Рядом затормозили две полицейские машины, но Павел не обращал на них внимания.

– Как же так… как же так… – только и повторял он. – Я же пытался тебя остановить… Я же пытался…

Все остальное происходило, будто в дурном сне. Вокруг сновали люди в форме, его оттеснили в сторону, что-то говорили, но Павел не слышал, слезы текли из его глаз. А затем подъехала «скорая помощь», и санитары погрузили тело в фургон, и какой-то капитан что-то настойчиво спрашивал у Соломона, требовал документы, но до хакера не доходили его слова. Он каким-то образом снова оказался на месте трагедии и все смотрел и смотрел на ужасную черную лужу крови. Только что здесь был человек, живой человек – и вот его уже нет… Совсем нет…

– Как ты мог?! Как это случилось?! Что с ней?! Ты меня слышишь?! Соломон, мать твою?! Очнись! Где Доменика?!

Павел медленно поднял глаза: все вокруг виделось будто в мутной пелене. Откуда этот капитан знает его позывной? Кто-то с силой тряс его за плечо. Затем Соломон получил пощечину. И тут же вторую. Кто-то рядом возмущенно закричал по-итальянски.

– Соломон, проклятье, ответь же!

Это был Тунгус; его «Мустанг», так и не пойманный никем из «охотников», стоял здесь же. Сжимая кулаки, Фаронов глыбой нависал над Павлом и явно готовился нанести уже серьезный удар. Лицо его было страшным, глаза сверкали… Двое крепких карабинеров в черной форме с трудом оттащили его в сторону. Тунгус изо всех сил упирался, громко матерясь.

– Соломон! – в гневе кричал он. – Я убью тебя, сука! Я же оставил Доменику под твою ответственность! Под твою ответственность! Что в этом сложного?! Как же ты мог, объясни! Как?! Почему она, а не ты? Почему, объясни мне!

Павел наконец пришел в себя.

– Да-да, я… Макс! – Он рванул к Фаронову. – Послушай, Макс, они сбили ее, сбили насмерть!

– Не смей так говорить, не смей! – Тунгус снова принялся вырываться из рук карабинеров. – Она жива! Жива! Ты не можешь так говорить!.. Куда ее увезли?! Ты хоть знаешь, куда ее увезли, баран?! Какая больница, черти поганые, скажите мне?! Я должен быть с ней, я должен быть с ней!

– Это случайность, дурацкая случайность! – в отчаянии выкрикнул Соломон. – Прости… Я держал ее, отговаривал, но она… она побежала назад, а там… машина… они ехали очень быстро, они ехали очень быстро и…

– Кто, скажи мне, кто это был?! Ты запомнил номер?! Скорее, их нужно поймать! Опиши машину полицаям, живее! Почему никто не шевелится?! Почему?! – Тунгус был не в себе, по его лицу текли слезы.

Они бы так и перекрикивались на расстоянии, удерживаемые карабинерами, но тут перед Павлом снова возник настойчивый капитан. Он протянул блокнот и карандаш.

– Си прега, иль туо номе. Си – руссо? – вопросил офицер в очередной раз. Он уже терял терпение.

– Руссо… – устало пробормотал Соломон, с трудом припоминая, в каком кармане его поддельный загранпаспорт, и посмотрел на свои трясущиеся руки. На них была кровь Доменики. – Руссо туристо…

Тунгус и Соломон сидели на полигоне и пили горькую – много и не первый день, водка уже чуть из ушей не лилась. Но опьянение не желало связываться с ними. Они сидели практически трезвые и недобрыми взглядами косились друг на друга. Соломону все эти дни казалось, что Фаронов обвиняет его в убийстве по неосторожности, хотя тот еще в отделении полиции признал, что это несчастный случай, жуткое стечение обстоятельств, и Павел тут ни в чем не виноват… Но одно дело сказать, а другое – думать.

Конечно, «Камаро» поймали, задержали через несколько кварталов, где на перекрестке произошло еще одно незначительное ДТП, связанное с поспешным бегством автомашин зрителей. В четырехместный салон влезли пятеро – все они были вдрызг пьяными, веселыми и крайне самоуверенными. Водитель не стал отпираться и сразу же сдался властям. Правда, окружающие далеко не сразу поняли такую «сговорчивость»… Некий двадцатисемилетний Ливио Сарто оказался довольно известной личностью, местным мажором, сынком банкира Серджио Сарто, совладельца аэропорта, трех роскошных ресторанов и депутата городского собрания. Пресса также намекала на связи семейства с мафией, в том числе заокеанской. В общем, было уже ясно, что Ливио, в нетрезвом состоянии сбивший человека на тротуаре, от ответственности отмажется. И действительно, он не только не сел в тюрьму, но и часа не провел в полиции. За ним даже папаша не пришел, а все сделал ушлый адвокат – мажора отпустили и даже не под залог. Убийца был на свободе и весьма неплохо себя чувствовал. И нет, он не сбежал из страны и даже не покаялся, прилюдно заявив, что «эта тупая дура сама во всем виновата, машину мне, сука, помяла». Затем несколько дней ублюдок провел на самом дорогом курорте Сардинии, называемом Изумрудный берег, видимо, подлечивая расшалившиеся нервы, а вернувшись, устроил дебош в одном из ресторанов Милана, где избил какого-то бедолагу, и снова с него как с гуся вода. В местном Интернете Соломон и Тунгус нашли довольно много криминальных историй с участием данного типа – все всегда сходило ему с рук! Это был «непробиваемый мажор, позор и проклятие Милана» – именно так о нем писали газеты.

А несколько дней назад похоронили Доменику. Тогда-то Павел и увидел ее родителей: двое маленьких, сгорбленных, седых пенсионеров. Нет, не при таких обстоятельствах Соломон хотел с ними познакомиться… Хакеры взяли на себя заботу по организации похорон, оплатили все расходы и вручили убитым горем родителям толстый конверт с деньгами. Но пенсионеры не взяли его, заявив, что это горю не поможет. Доменика была единственным ребенком в семье…

– Если бы мы подсуетились тогда… если бы рядом была посвятовская медицинская техника!.. – говорил Тунгус. – Мы бы спасли ее, я точно знаю! Нужно было только переместить Доменику… к нам… или к дарханам… они бы смогли, они бы смогли!

Павел не отвечал ему. Ведь они оба видели размозженное лицо девушки… Но Фаронов был неутешен. Павел впервые видел Макса таким. Фаронов раньше не проявлял склонностей к сентиментальности, слово «любовь» в его лексиконе являлось синонимом слова «секс» и имело оттенок если не откровенно пошлый, то явно далекий от светлого чувства, о котором пишут поэты. А тут оказалось, что Доменика была не просто случайной девушкой, а кем-то, кого начинаешь ценить, лишь потеряв окончательно и бесповоротно. Павел пытался втолковать другу, что месть не вернет Доменику, но тот и слушать не хотел.

– Ты понимаешь, – говорил Макс, – Сарто не просто мою девушку убил. Он убил все то, что у нас с ней могло быть. Я допускаю, что в параллельных мирах есть различные варианты Доменик, но ни с одной из них у меня не будет того, настоящего. Да, если хочешь знать, у меня вообще никогда не будет ничего настоящего, пока жив этот подонок. И не только он – все его параллели, ведь они там, в своих мирах продолжают ее убивать. А если не ее, то кого-то очень на нее похожего. Я не могу все так оставить. Это принцип, Сол, понимаешь?

И вечером того же дня он поклялся отомстить Ливио Сарто. Уже в первые сутки стало ясно, что местные власти совершенно не торопятся с расследованием дела, которое вот-вот и вовсе будет замято – как и все предыдущие делишки виновного. В местной прессе так и писали.