Астарта. Корабль чокнутых трупов - Марк Романов

– Чего вылупился? – Сплюнул кровью на пол боцман, поднимаясь на ноги. – Язык я себе, блядь, откусил…

– А чем ты тогда разговариваешь? – Сдуру спросил капитан, непроизвольно улыбнувшись. Это было больно, мышцы лица словно заморозило жидким азотом, и они чуть ли не звенели от напряжения.

– Жопой, ядрена в корень душу мать, – Кацман, пошатываясь, добрался до кресла навигатора, – Как остальные, живы? Искин, твою налево, доклад!

– Семнадцать… – прохрипела аудиосистема.

– Чего семнадцать? – обалдело вспомнил этот бородатый космический анекдот Ричард. Джек просто скривился…

– А чего доклад? – ожидаемо ответил искин, чем вызвал крепкий и нездоровый смех, прерываемый шипением от боли в перенапряженных мышцах.

– Повреждения, состояние систем корабля, состояние экипажа, навигационная обстановка… – быстро перечислил Рик, стараясь пресечь полемику. – Искин, ты сам-то как?

– Нормально он, – сплюнул Джек, – у корабельных искинов сотрясения мозгов не бывает из-за их отсутствия….

Искин, прошелестев что-то неразборчиво-матерное, вывел схему корабля, раскладку по основным модулям, навикарту ближайшего пространства, и список экипажа с условными обозначениями степени готовности. По всему выходило, что старушку «Астарту» крепко приложило – большинство отсеков и модулей имело небольшие повреждения, реактор выдавал максимум семьдесят процентов мощности, и то в безопасном режиме… Летать корабль мог, но плохо и недалеко. И никаких прыжков в течение недели, как минимум.

Экипаж тоже перетряхнуло. Иконки Джека и Гая были желтоватыми, Ульрих обошелся светло-зеленым знаком почти полной работоспособности, Анна и Елена получили оранжевые метки «частично выведены из строя». Капитан был выделен белой рамочкой с подписью «офигенски» и кривым смайликом. После сдавленного рыка Рика в сторону экрана смайлик исчез. Надпись изменилась на стандартное «статус нормальный».

Они болтались возле голубой кислородной планеты первого класса, обладавшей единственной крупной луной. Вокруг планеты крутилось много мелкого космического мусора и аппаратов явно искусственного происхождения, а поверхность усеивали сигналы контролируемого ядерного синтеза и излучений в самом широком спектре, от ультракоротких до сверхдлинных волн.

– Опа, какая жопа, кэп! – Кацман ткнул в экран, описав короткую окружность, – И она вертится!

– Да. Здесь красивая местность… – Ричард присмотрелся к контурам континентов, – Джек, у нас появился обалденный шанс посетить Землю-Матушку, чтоб ей провалиться…

– Шутишь? – слегка опешил боцман, вглядываясь в изображение, – Откуда ей тут взяться-то, ядрена торпеда?

– Вот эта загогулина на экране – это Австралия. Ее я узнаю даже под наркозом и с закрытыми глазами, все-таки – родина, блин… – Рик вздрогнул от накативших воспоминаний. – Эх, Джек… Знал бы ты, как там красиво…

– В жопу подробности, – боцман был в своем репертуаре, и, вдобавок, в очень хреновом настроении. – Почему нас еще не сбили к хренам собачьим? Насколько мне не изменяет память, здесь гребучих защитных станций на орбите должно быть, как глистов у собаки!

Ожил комм, показав картинку медотсека с помятым, но бодрым доктором Травкиным, смолящим большую самокрутку:

– Доброе утро, капитан! Джек, ты б зашел на пару минут, я тебя залатаю… – Добрый доктор затянулся, выпустив клуб плотного дыма. – Весь вопрос не в том, где мы, а в когда мы. Вы в курсе, что мы прыгнули во временной поток из гипера, и не рассыпались на атомы?

– Искин! – Рик помог встать с кресла Джеку, который направился в медотсек, – Можешь определить временные координаты?

«Ответ отрицательный, – побежала по экрану строка, – активных маяков в данном слое времени не отмечено. Интерполяция по ближайшим маякам дает приблизительную оценку с разбросом в сто-сто пятьдесят стандартных лет, от начала двадцатого века до середины двадцать первого. Предлагаю проанализировать имеющиеся информационные источники»

– А, инфосфера и радиопередачи… – Ричард задумался, вспоминая основательно забытые лекции по истории Земли. – Спутники и ядерный синтез – это наверняка двадцать первый век, Лунной колонии нет… Значит, первая половина. Займись перехватом и просканируй систему, на всякий случай. Ищи технологии из нашего времени…

«А я пока проведаю девочек и Гая. Что-то не нравится мне эта его самокрутка», – подумал Ричард, направляясь в медотсек, и периодически морщась при виде встречающихся по пути темно-красных кровавых плевков Джека.

В вотчине дока стоял «дым коромыслом», как говаривали аборигены Суздаля. Его мощные слои плавали в полусферическом помещении, и вентиляция судорожно пыталась справиться с загрязнением атмосферы, периодически зажигая оранжевую подсветку «задымление». Звуковой сигнал был предусмотрительно отключен, и Морган даже подозревал, кем именно, и по чьей просьбе. Впрочем, это было наименее важной из всех текущих проблем, с которыми следовало справиться. В порядке поступления, разумеется.

Медотсек в свои лучшие времена, давно и безвозвратно минувшие, был рассчитан на одновременную эксплуатацию двадцати трех «саркофагов» автохирургов-регенераторов, и десять коек послеврачебной помощи. Сейчас саркофагов в рабочем состоянии числилось всего шесть, и еще три были наполовину разобраны. Остальные установки давно демонтировал Кацман, использовав запчасти по своему сумрачному разумению… И Рик возблагодарил Бездну, что мест хватило всем пострадавшим.

Док встретил капитана приветственным взмахом руки с зажатой самокруткой, размеры которой вплотную приближались к феерическим.

– Добро пожаловать, капитан! – он сфокусировал взгляд на Ричарде. Сетка шрамов вокруг глаз Травкина уже побледнела, но все равно зрелище было… странным. Это ощущение усиливалось благодаря торчащим на висках Гая рожкам миниатюрных видеокамер, приклеенных биоклеем. Судя по всему, камеры зверски выдрали из разведывательных дронов, валявшихся на антикварном операционном столе, словно мертвые металлокерамические насекомые.

– Как дела, док? – мягко спросил Рик, изучая обстановку, – у нас восстание дронов, и ты их препарируешь, чтобы понять причину такого поведения? Доверил бы эту работу Джеку, он у нас мастер по монтажу и скоростному демонтажу техники, со стажем…

Доктор затянулся трещащим мега-косяком, и, пошатываясь, подошел к капсулам, в которых находились все прочие члены экипажа.

– Зрение пошаливает… – Травкин поджал губы, словно испытывал неловкость от того, что тело его подводит. – С камерами, транслирующими изображение на зрительные центры, надежность системы выше. И область восприятия шире, знаешь ли. Мне, как практикующему врачу, видеть в ультрафиолете и инфракрасном спектре – не просто полезно, но и необходимо.

Огоньки на саркофагах перемигивались в успокаивающем и умиротворяющем ритме… Капитан закрыл на секунду глаза, и помотал головой:

– Гай, что ты намешал в свой… свою… Кхм, что ты куришь? У меня голова кругом.