Искушение страстью - Сара Маклейн

Ее слова были полны эмоций – грусти, искренности, покорности. Она говорила уверенно и почти спокойно, словно продумала их заранее, зная, что рано или поздно их придется произнести. Уиту была ненавистна даже мысль о том, что она приготовила их заранее.

– Хэтти! – Уит встал, натянул штаны, отыскал рубашку и надел ее. – Ты не понимаешь.

Она вздохнула и сказала:

– Я больше не хочу быть твоим соперником. Я хочу быть… – Она отвела глаза. – Завтра все люди будут на работе. – Она указала на его карман. – Думаю, у тебя есть часы, чтобы в этом убедиться, но, полагаю, уже слишком поздно, чтобы начинать работы сегодня.

Уит достал часы и взглянул на циферблат.

– Без десяти минут десять.

Зашнуровав корсет, Хэтти посмотрела на груженое судно, сидевшее в воде ниже, чем все остальные.

– Разгрузка была бы уже наполовину закончена, и подводы со льдом уже катили бы по городским улицам.

– Не наполовину, но ты близка к истине. Хэтти, послушай…

Она перебила его:

– Завтра все они будут на роботе.

– Как ты это сделала? Посадила их под замок?

Она грустно улыбнулась.

– Не только у тебя есть преданные друзья, Зверь.

Почему-то привычная кличка в ее устах Уиту не понравилась.

– В этом я не сомневаюсь. – Ему хотелось попасть в число ее друзей. – Знаешь, а ведь меня нечасто называют этим именем без страха в голосе.

– Я тебя не боюсь.

Уит это знал. И безмерно этому радовался. Он задумался, подбирая правильные слова.

– Ты всегда была бесстрашной. Ты всегда знаешь, чего хочешь и как этого добиться. Не позволяешь другим указывать тебе, что делать. – Он замолчал, а потом сказал ей правду: – Я никогда не обладал таким бесстрашием.

Она нахмурилась, а Уит продолжил:

– Я соткан из страха. Я им выкован. Меня всегда приводила в ужас мысль, что когда-нибудь тот, кого я люблю, окажется в опасности, а я не смогу его спасти. – Он скрипнул зубами. – Я не смогу обеспечить твою безопасность.

– Конечно, не сможешь. – В ее прекрасных фиалковых глазах застыла грусть. А слова, сказанные словно между прочим, вонзились в сердце, словно нож. – Во мне нет бесстрашия. Ты ошибся. Я боюсь каждый день. Меня приводит в ужас большой мир и то, как он смотрит на меня, смеется надо мной и шепчется обо мне, когда думает, что я этого не слышу. Я боюсь жизни, наполненной полумерами, тенями эмоций, намеками на возможности и тысячами разных вещей, которые я могла бы иметь, если бы смогла дотянуться чуть-чуть дальше.

Он покачал головой.

– Ты не будешь жить такой жизнью.

Уж об этом он позаботится.

Ее удивительные глаза наполнились слезами, и Уит почувствовал боль в груди. «Почему она плачет?»

– Знаешь, было время, когда я хотела выйти замуж. Я хотела иметь детей и семейную идиллию. Конечно, хотела. Наши отцы, братья и мир вокруг нас всегда говорят нам, женщинам, что мы должны хотеть именно этого. С самого рождения. Но если ты не такая как все – слишком большая, слишком громогласная и тебя обуревает слишком много идей – ты не можешь мечтать о том же, что и все, даже если тебя в этом убеждают. Эти мечты не плохие. Они просто не для тебя.

Уиту очень хотелось остановить ее. Ему не нравилась ее самооценка. Она всегда принижала себя. Тем не менее он ее понимал лучше, чем кто-либо другой.

Он лишь прошептал:

– Хэтти.

Она не обратила на это никакого внимания.

– Я убедила себя, что не хочу брака. В конце концов, множество женщин остаются старыми девами, а мужчины – холостяками. А у меня был план.

Уит кивнул.

– Год Хэтти.

Она улыбнулась.

– Звучит глупо, не правда ли?

«Я дам ей не только год. Я дам ей целую жизнь».

Хэтти, казалось, услышала его мысли. Быть может, он произнес их вслух?

– Я не хочу все это от тебя.

Слова больно ударили.

– Я научилась приспосабливаться. Я научилась хотеть бизнес и быть хозяйкой своей судьбы. И научилась принимать тот факт, что не могу все это иметь.

Может! И он позаботится, чтобы она все это получила. Корабли, бизнес… и все то, что, по ее мнению, она не может иметь.

Но прежде чем Уит успел вставить хотя бы слово, Хэтти добавила:

– А потом появился ты и стал угрозой для всего, что я хотела. Ты угрожал бизнесу, который я помогала строить и который намеревалась получить. Ты угрожал моему будущему, которое я так тщательно спланировала.

Уит покачал головой. Больше он ничему не угрожает. Разве он только что не предложил ей все?

Она взглянула на мужчину, и в ее глазах была боль.

– Но хуже всего другое. Ты заставил меня хотеть всего того, чего я не хотела раньше. По крайней мере, я была в этом убеждена. А теперь я хочу этого. И не от любого мужчины, а только от тебя. – Она перевела дух. – Причем не вместо, а вместе. Теперь я хочу всего! Мне нужно все, что я могу иметь, что бы это ни было. Я хочу утра на рынке Ковент-Гардена, вечера в порту и ночи в твоих прекрасных комнатах в окружении свечей, книг и разноцветных подушек.

Она посмотрела на судно, в трюме которого медленно таял лед, и добавила так тихо, что ее слова унес ветер:

– Знаю, это звучит безумно, но я вовсе не неразумная маленькая девочка. Это не безумие. Мне не нужна защита от всего этого. Мне нужен партнер. Я хочу всю жизнь такой, как она есть.

Уит слышал ее тихие слова и представил, как она живет такой жизнью. Он представил себе, как Хэтти стоит на палубе судна – ее юбки ветер надувает колоколом – и наблюдает за работой людей, которые, как сегодня выяснилось, обожают ее. И впредь будут обожать и поклоняться, а она будет править ими, словно королева.

Его королева. Потому что он будет рядом. Он будет прикрывать ей спину. Возможно, в свое время появятся дети. Они станут лазить по палубам судов, принадлежащих их матери, и играть в прятки на складах отца. Маленькие девочки с фиалковыми глазами будут карабкаться на мачты и махать ему оттуда, а мальчики станут носиться по причалам и угощать девочек малиновыми леденцами.

Уит подошел и привлек ее к себе. Хэтти не сопротивлялась.

– Так возьми все. Все что хочешь. Я отдаю это тебе.

Она грустно усмехнулась.

– Я хочу любви. А ты не можешь любить меня и не держать взаперти, защищенной от всего мира, охраняемой, словно величайшая драгоценность. Ты не можешь позволить мне стоять рядом с тобой.

Слова ввергли его в ступор. Сколько раз он говорил себе, что не может защитить всех, даже тех, кого любит. Но впервые подумал, что, возможно, те, кого он любит, не хотят, чтобы их защищали и оберегали. Невозможно всю жизнь умирать от страха, что однажды он может не суметь ее защитить.