Лукавый Шаолинь - Алина Воронина

В этот момент меня охватил страх. Даже не страх, а ужас. Тот, что делает мир тусклым и не дает дышать. Лишь бы не молчать, я спросила:

— Что случилось с Еленой?

— Ох, девочка, девочка. Она была слишком импульсивной. Прекрасный боец, но не умела владеть собой. Так вот, четверо просили моего совета. Поутри верещали, что времени нет, и вы с Инеем немедленно должны исполнить свое Предназначение. Но, ради бога, не обижайся, что могут сделать две инфантильные подружки? С такими способностями, но без мозгов, вы были мартышками с гранатой. Для взросления нужно время. Для того чтобы пройти свой Путь к Шаолиню — через боль, горечь и предательство, ведь только через страдание можно измениться к лучшему. И я посоветовал этим юношам и девушкам торговаться до последнего и отдать поутри все, что они захотят, взамен на отсрочку в семь лет.

— Я боюсь спросить…

— И все же я дам ответ, раз ты грозила мне пыткой экстазом, во шинь. Поутри забрали у них Цельность и дали взмен «тучные годы».

— Как же это произошло?

— Просто. Четверо встали в круг, обещая не разнимать рук, что бы ни случилось. Поутри опоясали их светлой зоной, дабы облегчить душевную боль. Затем забрали Цельность, изменив характер ребят. Ничто не проходит бесследно. Мужественный Бранимир стал агрессивным. Рассудительный Гриндерс — маниакально подозрительным. Уравновешенная Маша возненавидела мужчин. А Елена… она и раньше была расисткой, но после утраты Цельности у девушки поехала крыша. Елена вырвалась от удерживающих ее друзей и попыталась убить поутри. А дальше… Говорят, это был несчастный случай. Якобы поутри защищался… Она неловко повернулась и упала с горы прямо на могилы расстрелянных крестьян, которые уничтожили мощнейший положительный эгрегор — усадьбу Звягинцевых. Символично, не правда ли?

— Так вот почему они так поступали со мной…

— И все же они искренне любят вас с Инеем. Хотя, это не любовь. Скорее нездоровое притяжение. Я рассказал тебе все, что знал. Так иди же.

Я подняла голову. В лучах заходящего солнца тренер выглядел еще более старым. И слабым.

— Почему все вы пестовали только меня? Почему никто не тренировал Инея? Не внушал ей, как жить и что делать? Не стала б я никогда воином, если бы во мне старательно не подогревали честолюбие и мстительность. А Инну почему-то предоставили своей судьбе.

Сергей Васильевич не выдерживает моего взгляда:

— Потому что нам было слишком стыдно. И больно.

— Не понимаю.

Наконец старый тренер поднимает взгляд:

— Твои шансы выжить в этой мясорубке — один к десяти. Инея — один к пятидесяти.

Мне впервые в жизни хочется плюнуть ему в лицо. Но я обнажаю меч и поднимаюсь на Двойные горы.

А тренер бежит, что есть сил, к железной дороге — границе между двумя мирами.

Стемнело, но заблудиться я не боялась. На одной из вершин горели огни факелов — меня ждали.

Когда я поднялась, то увидела группу из двадцати существ. Низкорослые и коренастые, они действительно напоминали гномов. Но лица были неподвижны, мертвы. Складывалось впечатление, что поутри не моргают, не улыбаются и даже не дышат.

Ко мне подошли трое и поклонились. Одеты они были весьма необычно — в камзолы и капюшоны с длинными хвостами.

Откуда-то из-под земли раздался глуховатый голос:

— Приветствуем, Элиза, на земле исконных жителей Вайрены п`аутри!

Один из них подал мне букет полевых цветов. Меч пришлось убрать.

— Добрый вечер, — от волнения у меня сел голос.

— Мы тебя так долго ждали, — учтиво сказал один из поутри. Я, конечно, плохо разглядела в темноте, но показалось, что он одет в красный камзол.

— Правда ли, что вы хотите уничтожить Верену? — я сразу ринулась в бой.

— Правильнее говорить Вайрену, — опять тот же голос из-под земли. — Так называлась эта территория до прихода людей. Нет, наша цель состоит в том, чтобы вы с Инной Рубежанской любыми доступными способами убили отрицательные эгрегоры — Краснокрестецк и Татуру.

— Почему убили?

— Потому что эгрегоры — в каком-то смысле живые. Кроме того, в любом случае погибнет много людей. Не в Татуре, так в Краснокрестецке, — пояснил поутри в черном. — Их убьют жители Вайрены. С твоей помощью, Элиза. В ночь Самайна ты распылишь газ, пробуждающий жестокость и ненависть, над несколькими районами своего родного города. В то же время откроются контрольно— пропускные пункты. Толпы веренцев, сошедших с ума, ринутся в Краснокрестецк и умоют его в реках крови. По нашим расчетам, погибнет около восьмидесяти процентов жителей. Только так можно уничтожить эгрегор. Тогда сразу станет легче дышать. Чуть позже Инна убьет Татуру, освободив пленные души. Но об этом тебе знать ненадобно.

Речь поутри буквально прибила меня к земле. Хотелось проснуться и понять, что это всего лишь ночной кошмар.

— Почему именно я должна убить целый город? За что?!

— Потому что только ты можешь взять на себя такую ответственность, — ответил поутри в красном. — В тебе течет кровь первопоселенцев, как и в Инее. И от них ты унаследовала способность создавать светлые зоны.

— Но я не хочу… И не могу.

— В таком случае у тебя есть полгода, чтобы вывезти твою семью и друзей. В ночь Красного Самайна мы сотрем с лица земли Вайрену и прилежащие земли. Или же протяни руку и получи сладкий дар власти.

— Умоляю, не надо. Будьте людьми!

— Мы — не люди, мы — п`аутри, мы — Хранители Равновесия, — теперь раздается голос из-под земли.

— Скоты! Ненавижу!

— Напомню тебе о судьбе Елены. Держи себя в руках, — прошелестел поутри в черном.

Я схватилась за меч, но почти в тот же момент успокоилась:

— Должны же быть варианты уничтожить эгрегоры, оставив людей в живых.

— Вероятно. У тебя есть полгода, думай, — в голосе из-под земли, казалось, звучит доброжелательность.

И тогда я забираю у поутри в черном баллончик с газом и, не прощаясь, ухожу.

Вслед несется:

— Не забудь надеть респиратор.

Несмотря на подлость и манипуляции Васильича, из клуба я не ушла. Наверное, потому что без тренировок просто бы сошла с ума. И все же было очень странно разучивать комплексы, стоять в спаррингах и обучать во шинь, зная, что совсем скоро твой город могут уничтожить.

Или же погибнет запретный Краснокрестецк. Одно из двух. Без компромиссов.

В тот морозный декабрьский вечер я не надела парадную форму, хоть это и выглядело бы уместно. То, что я сделаю, не имеет никакого отношения к ушу. Это мой выбор и моя ответственность.