Роза Марена - Стивен Кинг

Не осознавая, что делает, до тех пор, пока в одеяле незашевелилась, выражая сонный протест, девочка, Рози плотнее прижала ее к груди,не сводя глаз с пернатых стервятников. В то же мгновение они все разомподнялись в воздух, хлопая крыльями со звуком, напоминающим полощущееся наветру высохшее белье. Как будто они почувствовали ее взгляд, и им он непонравился. Почти все птицы спустились в рощу мертвых деревьев, и лишьнесколько экземпляров продолжали кружить высоко в небе, как недобрая примета ввестерне.

«Откуда они взялись? Что им надо?»

Новые вопросы, на которые она не имеет ответов. Выбросивмысли о птицах из головы, Рози перешла ручей по камням. Приближаясь к храму,она заметила давно не используемую, но все же отчетливо просматривающуюсятропинку, которая уходила вправо и скрывалась за каменным углом строения. Безмалейших колебаний Рози свернула на нее, хотя по обеим сторонам росли колючиекусты, а ее тело не было защищено одеждой. Она шла осторожно, поворачиваясьбоком в узких местах, чтобы не поцарапать бедра, приподнимая

(Кэролайн)

ребенка, чтобы колючки не достали до него. Два или три разаона все-таки почувствовала острые уколы, но лишь одна царапина — на правом, ибез того больном бедре — оказалась достаточно глубокой, чтобы появилась кровь.

Обойдя громаду храма, она взглянула на фасад и ейпочудилось, что строение очень изменилось, но настолько неуловимо, что поначалуона никак не могла понять, в чем состоят перемены. На мгновение Рози позабылаоб этом, испытав облегчение при виде «Уэнди», стоящей на своем месте усвалившейся колонны, однако, сделав к ней несколько шагов, она опятьостановилась и оглянулась, открывая глаза навстречу храму, открывая свой разум.

В этот раз Рози сразу увидела перемены, и с ее губ невольносорвался возглас удивления. Храм Быка выглядел маленьким и незначительным… онсловно стал двухмерным. Рози вспомнилась поэтическая строка, застрявшая вголове со школьных времен, что-то о нарисованном корабле на фоне нарисованногоокеана. Странное, неприятное ощущение непропорциональности здания, невписывающегося в перспективу (словно появившегося из чужой неевклидовойВселенной, где существуют другие геометрические законы), пропало, а вместе сним исчезла и окружавшая храм аура угрозы. Все его линии казались ровными там,где им и положено быть ровными; в его архитектуре не осталось и следа отраздражающих глаз неожиданных поворотов и провалов. Собственно, здание теперьпоходило на картину, нарисованную художником, чьи посредственные способности ипобитая молью романтичность родили типичный образец плохого искусства — что-товроде картины, заканчивающей свои дни в углу подвала или на пыльном чердаке вкомпании со старыми номерами «Нэшенл джиографик» и коробками с разрезнымиголоволомками, у которых не хватает одного-двух элементов.

Или, может быть, в антикварном магазине — в третьем ряду, докоторого посетители почти никогда не доходят.

— Женщина! Эй, женщина!

Она обернулась к «Уэнди» и увидела, что та нетерпеливо машетрукой, подзывая к себе.

— Топай сюда скорее и неси ребенка! Здесь не место длятуристов!

Рози проигнорировала ее окрик. Она рисковала жизнью, выносямалышку из лабиринта, так что, наверное, имеет полное право не торопиться.Приподняв краешек одеяла, она взглянула на крохотное тельце, такое жеобнаженное и женственное, как и ее собственное. Впрочем, на этом все сходствокончалось. На теле ребенка не было шрамов или отметин от старых укусов илиуколов. На маленьком прекрасном теле не было даже, насколько заметила Рози, ниединой родинки или пятнышка. Она медленно провела пальцем по всему тельцу, отпятки до маленького плечика. Само совершенство.

«Да, совершенство. А теперь, Рози, после того, как тырисковала своей жизнью ради нее, после того, как ты спасла ее от тьмы и быка иБог знает чего еще, готова ли ты отдать ее двум этим женщинам? Женщинам,страдающим от неведомого тяжкого заболевания; а у той, что на холме, вдобавокеще и проблемы с рассудком? Серьезные проблемы. Готова ли ты отдать имребенка?»

— С ней все будет в порядке, — проговорила темнокожая женщина.

Рози вскинула голову при звуках ее голоса. «Уэнди Ярроу»стояла у ее плеча и смотрела с полным пониманием.

— Да, — кивнула она, словно Рози выразила свои сомнениявслух. — Не отказывайся, я знаю, о чем ты думаешь, и скажу тебе, что все впорядке. Она сумасшедшая, никто в мире в этом не усомнится, но ее безумие нераспространяется на ребенка. Она знает, что, хотя дитя вышло на свет из еечрева, ей не даровано право оставить девочку у себя, как не дано оно и тебе.

Рози посмотрела на вершину холма, где рядом с пасущимся понистояла женщина в хитоне, ожидая конца их беседы.

— Как ее зовут? — спросила Рози. — Мать девочки? Не…

— Замолчи! — торопливо перебила ее женщина в красном, непозволяя произнести вслух слово, которое должно остаться непроизнесенным. — Имяее не так важно. Вот состояние мозгов — да. В последнее время наша леди сталаочень нетерпеливой, в дополнение ко всем прочим грехам. Давай-ка мы прекратимболтовню и пойдем наверх.

Рози сказала:

— Я решила назвать свою дочь Кэролайн. Норман не возражал.Вообще-то ему, честно говоря, было абсолютно все равно. — Она расплакалась.

— Ну что ж, на мой взгляд, хорошее имя. Замечательное имя.Да не плачь ты хоть сейчас-то. Хватит, хватит траву поливать. — Она обняла Розиза плечи, и две женщины начали подниматься по склону холма. Трава нежно шуршалапод босыми ногами Рози и щекотала ей колени. — Не хочешь послушаться моегосовета, женщина?

Рози с любопытством посмотрела на спутницу.

— Знаю, в делах печали и скорби трудно принимать чьи-тосоветы, но ты подумай, кто еще посоветует тебе лучше меня? Я родилась врабстве, выросла в цепях, за мою свободу заплатила женщина, малость недотягивающая до богини. Она. — Темнокожая кивнула в сторону женщины, молчастоящей на вершине и дожидающейся, пока они поднимутся. — Она напилась водымолодости и меня заставила выпить. Теперь мы с ней в одной упряжке. Не знаю, какона, но что касается меня, то иногда, когда гляжусь в зеркало, мне хочетсявидеть морщины. Я похоронила своих детей, и детей их детей, и детей своихвнуков — и так до пятого колена. Я видела войны, которые приходили и уходили,как волны, накатывающиеся на берег, смывающие следы и разрушающие песочныезамки. Я видела людей, заживо сгорающих в огне, и сотни голов на столбах вдольулиц Луда. На моих глазах убивали мудрых правителей, а на их место возносилиглупцов; и я до сих пор живу.

Она глубоко вздохнула.

— До сих пор живу, и если то, чему я была свидетелем, неделает меня хорошей советчицей, то что же еще надо? Ты послушаешь меня? Отвечайбыстро. Этот совет предназначен не для ее ушей, а мы уже близко.